Летающая голова. Гай Себеус
не знаю. Я предполагаю. Или вспоминаю то, что давным-давно знал, только позабыл. А потому ищу подтверждение своим предположениям.
– Ну, и?
– Некоторым нахожу. Другим – нет. Но, – заторопился Петрус, поправляя задвижку на клети, – даже в этом случае совсем не значит, что это не так. Возможно, я просто не там ищу. Для поисков необходимо полётное состояние головы! Понимаешь?
– Тебе же не нравится летать!
– Летать можно по-разному…
…По-разному смотрели на жизнь эти двое, но сумели прийти к обоюдовыгодному решению.
Вечер уже дышал прохладой, когда степняк вывалился из жаркого дворца архонта в дымящемся от пота халате. Только что, ради своего сына, он прошёл буквально по лезвию ножа! И победил! Архонт позволил! Степняк сжимал в потной ладони выданную серебряную фибулу и плакал счастливыми слезами: его сын, его Корвус, будет летать!
– …Летать можно по-разному? Это как же?
– Да ты не набычивайся! Я имею в виду всего-навсего полёты фантазий, идей.
– А-а-а… Эти сказки!
– Сказки, понимаешь ли, не совсем пустая вещь! Я много думал об этом, и понял, что в сказках часто шифруется то, чего нельзя сказать напрямую!
– Это чегой-то ради нельзя? Например?
– Например, в нашей с тобой жизни, когда у тебя мачеха, а у меня отчим, – мы с тобой всегда говорим то, что думаем?
– Надо быть полным дураком, чтоб пойти на такое!
– Вот! Более того! Предполагаю, что наши предки более активно общались даже не формами, я имею в виду слова. А содержаниями, мыслями. И нам в наследство от этого досталось подобное общение, возможность слышать мысли других людей…
…мысли других людей о полётах сына степняка не интересовали. Он вбил себе в голову, что его сын должен летать, и всё! И он не остановится ни перед чем, чтобы обеспечить своей крови этот переворот!
Поэтому, когда он столкнулся с глухим сопротивлением старой Чисты, которой единственной он доверял проведение предстоящей операции, он взъярился. Он не намерен был щадить никого на своём пути. Даже ту, которой обязан был появлением сына. Для оказания давления на старуху пришлось раскопать древнюю историю её сына Георга с его головными болями. И быть грубым, безжалостно наступив на сокровенное…
– Если бы ты, старая, в своё время не побоялась открыть череп собственного сына, возможно, он не покинул бы тебя! – степняк чувствовал, что его жестокие слова «пробили» оборону, занятую лекаркой. Но у него не было выбора, раз старуха наотрез отказалась открывать «родник» его сыну.
Правда, когда она застыла от его слов, будто заморозилась, и только лицо её мокло текучей талой влагой, он испытал какое-то незнакомое чувство, наподобие укола совести. Но тут же придушил его в зародыше, как совершенно ненужное в яростной борьбе за выживание…
– …В борьбе за выживание «родник», который таганы используют для полётов, играет решающую