(Не)Твоя семья. Оливия Лейк
ответила и воинственно сложила руки на груди. – Так чего тебе?
Нет, Геля никогда так со мной не разговаривала. Кто эта новая красивая женщина? Это Ангелина?
– Не изменилась только внешне, – вместо ответа произнес. В принципе, она права. Смысл тянуть кота за яйца. Я приехал по делу, а не на длинные ноги жены пялиться. – Ангелина, мы все еще женаты, – без подготовки объявил. Без смазки вставил, так сказать. Не потому что сволочь, а хотел ее реакцию увидеть. Настоящую, первую, бурную.
– Что?! – воскликнула она. – Мантуров, ты в своем МинРромТорге совсем с ума сошел? У меня бумажка есть, где черным по белому написано, что ты мне никто!
Я, конечно, не на такую реакцию рассчитывал, но она знала о моих достижениях в государственной службе. Значит, интересовалась.
– Поверь, для меня это такой же сюрприз. В актовой записи перепутали наши отчества, и вышло, что мы с тобой формально не развелись.
Ангелина нервно прикусила губу: думает, анализирует, пытается понять, что это значит для нее. Все на лице написано, потом еще вслух повторила.
– Если бы я вышла замуж… Или ты женился… И всплыло бы позже… – резко вскинула голову. Сложила два и два и получился неверный результат: – Жениться собрался? Поздравляю, – абсолютно спокойно констатировала. – Ты приехал, чтобы развестись еще раз? Или что?
– У тебя кто-то есть сейчас? – снова проигнорировал вопрос.
– Тебя это не касается.
– Отчего же? Муж все-таки.
– Который три года как объелся груш, – Геля упражнялась в иронии.
– Твой ребенок… Он мой?
Я не сомневался в верности Ангелины никогда, но злые слова задели. А вдруг?
– Он только мой, Мантуров. Только мой. А ты зачем платил алименты, если сомневаешься? – насмешливо уточнила.
– Как он? Это ведь мальчик?
Ангелина напряглась еще больше, как волчица-мать.
– Говори, что нужно, и уезжай. Все остальное тебя никак не касается. Ты моему сыну никто.
– Мне нужен развод, – я тоже начал злиться. – Поедешь со мной в Москву и подпишешь документы.
– С тобой в Москву? Серьезно? – дернула острым плечиком, ненароком сбрасывая узкую бретельку. Я сразу ощутил то самое «хочу-не могу». Нет, у меня ничего колом не встало и мозг не стек в брюки, просто с Гелькой было то, чего никогда не будет с Марьяной: на уровне феромонов манила меня. – Мантуров, у тебя такие связи, что ты можешь развестись и без меня, – бросила и отвернулась к мольберту: краски начала паковать, кисти убирать. Я шагнул ближе. Захотелось обнять ее на странном инстинктивном уровне. Жена все-таки. Но не успел: звонкий детский голосок отвлек.
– Мамя! Мамя! – мы обернулись синхронно, как по команде. Сначала увидел Людмилу Тимофеевну, тещу. Затем его. Мальчика. Он бежал впереди в одних купальных шортах, с темноволосой головой, рослый и крепкий для своего возраста. И у него было мое лицо. Если Геля мама, значит, это мой сын?.. Нормальный. Абсолютно здоровый ребенок! Он врезался в нее и обнял ноги.
– Привет,