Для Вселенского добра. Валерий Скоров
Чикаго
Серебристое дыхание
Серебристое дыхание,
От воды идёт тёплый пар,
Утро раннее, утро раннее,
Это ж, Господи, такой дар.
Река, река, твоя рука —
Она нежна, она легка.
Словно первое узнавание
Голубых твоих, добрых чар,
Словно первое ты свидание,
Чудо тихое, Божий дар.
Река, река, твоя рука —
Она нежна, она легка.
И летит, река, по твоей воде
Птица белая к золотой звезде,
Птица белая – то моя ладья,
А звезда, звезда – то мечта моя.
Река, река, твоя рука —
Она нежна, она легка.
1984 г., Чикаго
«Телефонная трубка…»
Как это всё ни взвесь, в итоге девять грамм…
Телефонная трубка —
и вдруг тяжела, словно штанга.
Голос дальний обрушил
громаду в две тысячи лет.
Мол, от пули дурной…
на спине аккуратная ранка…
Мол, нелепо убит —
и его на Земле больше нет.
Трубачи и поэты,
огромной Вселенной скитальцы.
Слезы сохнут от гнева,
пустыней горячей щека.
Не на трубке, на горле
сомкнулись без жалости пальцы,
И она захрипела
смертельной тоскою врага.
Обнаглевшее Зло
разливается смрадом по миру
И в зловонную пасть
льёт искристое наше вино,
Но бессильно оно
уничтожить и Песню, и Лиру,
Ибо вечны они,
как и вечны Любовь и Добро.
Кто считал, сколько нот
есть у крика, у плача, у стона?
В обретённую Новь
ляжет тихо солдат и поэт.
Завершился Исход,
но не бой Александра Алона,
Чья горячая кровь
чистой краской вольётся в росу.
13 февраля 1985 г.
«Мы уходим из дома…»
Саше Алону, единомышленнику и собрату
Мы уходим из дома,
Оставляя весь мир в стороне,
И не сходим с ума
В этой самой счастливой стране,
Принимая её,
Ни на миг, ни на час не любя:
Это всё не своё,
Не с тобой, не твоих, не тебя.
Да, конечно, везде
Может злобная пуля достать,
И повсюду людей
Не учить воровать, убивать.
От Судьбы не уйдёшь,
Где угодно достанет Судьба,
А убогого нож
Не считает за ценность слова.
Он сегодня убит.
Затаилась трусливая ночь.
Мое сердце болит,
Лишь болит, но не в силах помочь.
Как таких уберечь?
Честь свою не унизят мольбой,
Лучше головы с плеч
И неравный, но праведный бой.
Жил и пел для людей,
Со струны не снимая руки,
Десять тысяч ножей
Не изменят у песни строки.
Заполощет рассвет,
И