.
управы ехать недалеко, однако морозный ветер быстро прогнал остатки утреннего сна.
Я легко взбежал по ступенькам и, войдя в кабинет воеводы, отвесил легкий поклон, пожелал здоровья.
– И тебе здоровья и удачи во всем. Садись, боярин.
Я уселся на лавку, сняв шапку, и приготовился ждать остальных бояр, думая, что вызваны все. Но воевода начал разговор, не дожидаясь прибытия остальных.
– Ты знаешь, что в городе бунт зреет?
Я удивился – никто мне раньше не сообщал об этом, да и с чего быть бунту?
– Не ведаю, воевода, – честно ответил я. – Да и не по чину мне – на то Разбойный приказ есть.
– И причины волнений не знаешь?
Я пожал плечами.
– Простыл я сильно, воевода, да ногу поморозил, почитай – месяц в постели провалялся.
– Тогда понятно. Из-за соли волнения. Сам понимаешь – товар наиважнейший, без него за стол не сядешь. А на торгу соль пропала. Уходят обозы в Соль-Вычегодск и как в воду канут. Вот и подумали мы с наместником – кто-то воду мутит, выгоду от того ищет. Ладно бы, если торговцы решили товар придержать да цену поднять. Так ведь нет соли у купцов. Почитай, как снег лег, так ни одного обоза с солью и не было. А впереди весна, распутица. Вот и порешили – пока не припекло, обоз за солью отправить.
– Я-то здесь каким боком?
– Купец с обозом поедет, соль – его забота. Ты же со своими ратниками за целость обоза отвечаешь. Коли разбойники – руби, другое что – ну, мне тебя учить не надо, решай на месте.
Только я рот открыл, как Плещеев замахал рукой:
– Знаю, знаю, на порубежье был, коли не война – тебя три года трогать не можно. Только у меня бояр разумных да боевых не так много. Саблей помахать – найдутся люди, да сдается мне, тут головой думать придется. Вон как ты раскрутил убийство злопакостное боярина Ивана Андреева. До сих пор стряпчий государев Федор Кучецкой о тебе вспоминает, как встретимся. Знать, понравился ты ему.
– Что я, динар золотой или талер – всем нравиться?
Воевода озлился, хлопнул ладонью по столу.
– Тебе город честь оказывает. А ну – бунт вспыхнет, думаешь, тебя обойдет? Всех на вилы поднять могут! Ты об этом подумал?
И впрямь – своя рубашка ближе к телу. Я действительно думал о своих нерешенных делах, а не о зреющем недовольстве. А случись бунт – можно и не успеть в Смоляниново сбежать, укрыться в вотчине. Да и не в моих правилах бегать – тем более не от неприятеля.
– Усовестил, воевода! Прощения прошу. Когда выезжать?
– Обоз уже готов. Сегодня выехать хотели, да о тебе вовремя вспомнили. Сколько тебе времени надо?
Я прикинул – холопы на месте, припасы в дорогу взять – полчаса.
– Через час буду готов выступить.
– Вот и славно. Я распоряжусь – пусть обоз выходит, вы верхами его быстро нагоните – по дороге на Великий Устюг. С богом!
Я поклонился и вышел.
Слов нет – честь, конечно, оказана. Но и дома теперь меня недели три, а то и месяц не увидят.
К моему удовольствию, ратники мои были все в сборе и одеты по-походному.