Когда вырасту. Елизавета Комарова
были педагогические способности с семилетнего возраста. Но преподавать я не мечтала.
Как училась сама? Неровно. Это слово подходит лучше всего.
Спать хочется
(раннее детство)
Эх, да какой человек откажется рассказать о своем детстве? Людям уже по полтосу, а они охотно рассказывают, что мама их била крапивой по попе, и эта детская травма сломала их судьбу.
Привычная тема.
Ну что же, вспомню и я далекое детство, и особенно – педагогический талант, который проснулся во мне с первого класса.
Как-то раз, давно будучи взрослой, я подыскивала штатную работу, и мама посоветовала мне позвонить директору огромного завода по переработке чего-то ценного, вроде нефти или руды. А может, они там «Тойоты» мастерили – уже не помню.
Я поразилась этому совету, но позвонила.
Оказалось, директор меня знает.
Он был весьма приветлив и обещал перезвонить, как только освободится то ли место его зама, то ли уборщицы.
Хотелось вспомнить самой, откуда мы знакомы, причем явно очень давно, раз об этом знает моя мама.
И я вспомнила.
Когда мне было семь лет, у одной молодой дамы, маминой приятельницы, родился сын. Только-только родился, ему было недели две живого возраста.
Его укутали, положили в коляску и попросили меня немного его покатать на свежем воздухе.
Сначала мы гуляли хорошо.
Но потом коляска опрокинулась. Сама, разумеется.
Ребенок заорал и стал извиваться на снегу.
Помню свой ужас и колотун.
Я кинула малыша обратно в коляску, как тюк. Сверху лихо побросала подушки, погремушки и одеялки.
И он орал там на дне, уже тише. Это было совсем страшно.
Дрожа, я помчалась с коляской обратно к его легкомысленной мамаше. Казалось, случилось страшное, и он вряд ли выживет.
Орущую кучку я вкатила в квартиру, понимая, что и мне, и младенцу – кирдык.
Но его мама не рассердилась. Она понимала, что няньке от горшка два вершка, что возьмешь. Нет переломов – и ладно! Она уравновешенная была.
Она успокоила своего Сашеньку, покормила, он и уснул.
Самое странное было потом.
Я ей, видимо, понравилась как няня. То ли тем, что бесплатная, то ли тем, что знакомая, то ли тем, что ответственная: все-таки не плюнула и не ушла кататься с горки – подумаешь, мало ли, кто там валяется на тропинке, надоел, визгун.
На меня можно было положиться: я привезла ребенка туда же, откуда увезла.
Так что через пару недель эта мудрая мать снова оставила меня с тем же младенцем дома и, ни о чем не тревожась, упорхнула в парикмахерскую.
И вот я сижу и смотрю на Сашеньку.
И все идет хорошо, я даже стала ему напевать «Рыбки уснули в пруду».
Саша слушает, протягивает ручонку влево, берет бритвенное лезвие, кем-то заботливо оставленное на тумбочке, и начинает его мять. Пальчики его покрываются кровью, и он снова, разумеется, орет.
И я вижу, что сжимает он лезвие крепко, и, если отбирать – он еще пуще порежется.
Поэтому