Идеальная совокупность. Том 2. Михаил Макаров
ного из своих парней, Зингера. Обвинил близкого в подставе. Будто это Гера высвистал из губернии мокрушника, а стрелки на Клыча перевел. Но чтобы так хидромудро обстряпать делюгу, у Зингера масла в тыкве не хватит. Жигана кто-то башковитый настропалил.
Таким продуманом виделся богатый острожский коммерс Катаев: ему живший по понятиям Клыч давно поперёк горла застрял. Но предъявить Катку было нечего.
И на понт его не взять, барыжил он не сам по себе, под крышей Севы Гашёного обретался. Гремевший некогда на полстраны вор Гашёный серьезно хворал, возможности его уварились, но на пенсион он покамест у братвы не просился. С ним считались и Дато, и Барон.
Загвоздка была в Зингере, тот стоял намертво: гадом буду, я не при делах! Правда, серьёзно с ним не базарили.
Разбор поставила на долгую паузу посадка Клыча. Воры ждали звонка, чтоб усадить Клыча с Зингером друг напротив дружки, дать каждому слово. Правилка не в пример ментовскому суду обязана быть равной для всех и справедливой.
Откинувшись, Клыч узнал, что Зингер умотал из Острога в неизвестном направлении. Якобы свинтил за бугор по чужой ксиве. То ли в Болгарию, где купил недвижку. То ли на еще более тёплый Кипр подался, куда вывел в офшор бабло.
Поиски результата не дали. Видать, глубоко забурился Гера.
Бегство оппонента пошло Клычу в актив жирным плюсом. Честные не бегают. Честные являются на толковище своими ногами в назначенный срок.
Пять лет назад Клыч и сам упорол косяк, не поехав на разборку под предлогом болезни. Дато моментально отправил за ним людей, велел приволочь за шкирку. Пиковый[2] действовал по понятиям, тут возразить Барону было нечего.
Спесивые москвичи недооценили провинцию. Притащить строптивца на правёж не удалось. На хвост бойцам, повязавшим Клыча, упали фейсы. Оторваться не вышло. Белым днём на посту ГИБДД разгорелась настоящая – с автоматной пальбой – война. Одного хлопца менты завалили, второго задержали и упекли на пожизненное за убитого в перестрелке гаишника.
В связи с этими событиями у Дато обоснованно прорезался вопрос – не сука ли, часом, Клыч, раз за него цветные[3] вписались?
Но Клыча приняли самого и влепили ему семерик строгача, который потом кассация скостила до пятёрки. Со ссученными у ментов обращение иное, деликатное. Пятёрку, её ведь на одной ноге не простоишь.
Вор, пораскинув мозгами, пришёл к выводу, что его посланцы сцапали Клыча, когда тот находился под колпаком фээсбэшников за свои проделки. Повидавшие жизнь люди не верят в совпадения, тем не менее они случаются и по форме иной раз напоминают фантастику.
В пользу Клыча свидетельствовала репутация. На круг у авторитета выходило двадцать три года отсидки. Почти полжизни! И статьи были, как на подбор, – грабёж, убийство, вымогательство, пересылка наркотических средств, хранение огнестрельного оружия. Далеко не каждый бродяга таким послужным списком похвастаться может. Первый срок за хулиганку подтверждал, что духовитым Володя был с малолетства.
Чалился он всегда достойно. Крайний раз его на дальняк загнали, в мордовскую глухомань. Выйти по УДО[4] не срослось. Откинулся звонком. Ладно ещё без надзора.
Вопрос с разбором за старое, за убитых в канун миллениума мытарей, подвис, как острый меч над головой одного древнего грека – на тонюсеньком волоске.
В такой вот, мягко сказать, некомфортной обстановке и пришлось Клычу заново налаживать жизнь на воле. Начинать с нуля. Пока он тянул срок, все его темы утухли. Их прибрал к рукам Зингер на правах партнёра. Менеджером он оказался малоэффективным, зато не обижал себя, любимого.
Станция техобслуживания сдулась до заурядной гаражной шиномонтажки. Перед тем, как податься в бега, Зингер её продал. Претензий новому собственнику не выкатишь, он – добросовестный приобретатель, так сказала адвокат Панкратова, к которой Клыч адреснулся за консультацией. Римме Устиновне доверять можно: кабы не её бойцовский характер, последние три срока Клыча получились бы гораздо длиннее.
«Трапеза» – магазинчик продуктовый на Малеевке – зачах, не выдержав конкуренции с открытым поблизости супермаркетом.
Наливайка «Пани Моника» лишилась лицензии на торговлю крепким спиртным, а с одного пива – какой навар…
Скупка цветмета в мелких масштабах стала невыгодной. Ну, и так далее…
Но главная проблема была в безлюдье. Разумеется, Клыч не мечтал собрать бригаду – в уровень той, что ходила под ним в девяностых. Полтора десятка боксёров! Самый щуплый первый разряд имел! Да и не прокормить ему такую ораву кабанов, каждый из которых за обедом по пять котлет сжирает.
Но несколько верных ребятишек надобно иметь. Без пристяжи грозный некогда авторитет воспринимался в городе как обычный мужичонка. В годах, маленький, плешивый со лба, на висках и затылке – седой курчавый войлок. Свернутый набок шнобель уже не придавал свирепого выражения скуластой физии, а создавал имидж бедолаги, огребшего люлей в пьяной драке.
По старой
Пиковый – уголовный авторитет кавказской национальности (жарг.)
Цветной – сотрудник МВД (жарг.)
УДО – условно-досрочное освобождение.