Меня предавать нельзя. Амелия Борн
отирая с искривленного личика слезы, а Аня уперла руки в бока. И хоть голосок ее снова дрожал, дочь уверенно ответила:
– Она нам не нравится! Мы хотим к маме! Я пыталась ей позвонить, чтобы она нас забрала, но она не берет трубку! А бабуля сказала, что ты точно должен отвезти нас на аттракционы!
Опять эти чертовы развлекушки, о которых они думают в тот момент, когда его жизнь летит в задницу! Хрен им, а не карусели!
– Никаких гребаных аттракционов! – взревел он. – Ваша мать и только она вытворила все это! Выставила вас вон из дома, как нашкодивших котят!
Его несло и он это прекрасно понимал. Как и то, что сейчас сливает злость на ни в чем неповинных, в общем-то, детей. Это не они выделывали такие финты, на которые оказалась способна Варя. И не они сами явились к нему на работу. Их ведь использовали вслепую, что особо неимоверно бесило. Разве могла речь идти о любви к собственным малышкам, когда «мать года» подкинула их ему, словно балласт?
– Мы что – не можем вернуться домой? – ужаснулась Аня.
Маша при этом заревела пуще прежнего.
– Мы можем вернуться. И вернемся, – примирительно сказал Токарев, – но для начала я бы хотел договорить с Мишель.
Он смотрел на дочерей строго, передавая им взглядом посыл: не смейте больше озорничать и, тем более, ломать то, что вам не принадлежит. А сам думал о том, что придется ему, видимо, возвращаться домой, ждать, когда кукушка вернется, а потом… потом он и представить себе не мог, чем все это завершится. Знал лишь, что Варя будет высказывать ему по первое число, а он сделает вид, что раскаялся. А может действительно раскается, как и подобает нагулявшемуся ловеласу.
– Мы обязательно договорим, Владлен, – раздался позади него низкий с хрипотцой голос. – И я совершенно не обижена на этих прекрасных созданий.
Токарев обернулся к Мишель, что вышла следом за ними. Она хоть и была расстроена, старалась этого не показывать. Потрясающая женщина, у которой бы уроки некоторым брать, причем платя за это огромные деньги.
Подойдя к нему, Миша положила руку на сгиб его локтя и проговорила:
– Влад, я слышала, что ты сказал о юных леди не слишком хорошие слова. Думаю, что тебе нужно извиниться за это.
Токарев обернулся к ней так резко, что у него хрустнули шейные позвонки. Он смотрел на Мишель с непониманием, но на лице ее было бесстрастное выражение. Не в силах постичь того, что она вложила в свои слова, Владлен все же проговорил:
– Аня, Маша, мне очень жаль, что я назвал вас… плохим словом.
Мария успокоилась, но теперь смотрела на отца волком. Что же это за воспитание такое у детей? А главное, как он умудрился упустить из виду тот факт, что обе девочки совершенно неуправляемы?
– Извините меня. Это больше не повторится.
Аня очень тяжело вздохнула и отвернулась. Маша последовала ее примеру. Мишель же чуть сжала пальцами его руку и продолжила:
– Давай мы созвонимся позже и все обсудим, – сказала она, послав ему двусмысленный взгляд. – А пока я вызову ребят, чтобы они мне тут все починили. И закажу новую орхидею. Надеюсь, удастся