Серые розы Роннебю. Мия Велизарова
не совсем обычный замок, – терпеливо принялась объяснять Кёрстен. – В нем два этажа, погреб и десять комнат. В гостиной стоит янтарное зеркало – все говорят, что в нем живет призрак, но я не верю. Хельга каждое утро его протирает и еще ни разу никого не видела. Хельга – это моя сестра, она там за хозяйку. Но вообще-то в замке живет старая фру Росен. Обычно она разрешает мне приносить ей печенье и даже дает посмотреть книги с картинками. Но сегодня мне туда нельзя, только в пятницу – а до нее еще целых два дня!
– Понятно, – протянул он, продолжая идти, сам не зная, куда. Девчушка увязалась следом – дети, они такие. И не боится нисколько. Хотя дома ее наверняка учили не разговаривать с незнакомцами. Счастье, что здесь, в Роннебю, не было чужих. И если какому-то путнику доводилось оказаться в этом городке, примостившемся на берегу бухты, от любого встречного можно было рассчитывать на помощь и поддержку.
Кёрстен некоторое время шла молча и пыталась вспомнить, что же означает имя незнакомца. Дома у мамы был большой толстый справочник, в котором были собраны все имена на свете. Кёрстен частенько в него заглядывала, чтобы выбрать имя кукле, но до буквы «Э» в самом конце так и не добралась. Исподтишка девочка рассматривала расшитые серебристыми узорами лацканы пальто, того самого серо-синего цвета, который казался ей невообразимо скучным, зато мама и Хельга считали очень дорогим. У броши-стрекозы оказался отломан усик – точь-в-точь такая же, с бирюзовыми крылышками, хранилась у бабушки в шкатулке.
– Стало быть, раз твоя сестра живет в замке, ты и сама немножко принцесса?
– Неа, – равнодушно протянула девочка и наконец-то закончила привязывать рукавичку обратно; теперь обе варежки весело болтались на крученом шнурке при каждом шаге. – Я бы там жить не согласилась даже за пакет карамелек.
– Отчего же?
– Там жутко холодно. Фру Росен живет одна и на всем экономит, так что сестра топит камин только у нее в спальне, а сама спит на кухне.
Внезапно Кёрстен горестно всплеснула руками и со всех ног бросилась к ближайшему дереву. За разговором Эйнар и не заметил, как они подошли почти к самому лесу. Если свернуть чуть вправо, можно было пройти к реке. Все же, мало-помалу, он начинал припоминать все детали, что не могло не радовать.
– Опять что-то потеряла?
– Не потеряла, а разбила, – честно призналась девочка, задрав голову и тщательно осматривая ветки. – Сережку на люстре. Мама, конечно, не сразу заметит, но лучше повесить новую. А вокруг, как нарочно, ни одной подходящей сосульки!
Что ж, конечно, по долговечности замерзшая вода вряд ли могла бы соперничать с хрусталем, но в этот момент выглянуло солнце – и потемневшие от влаги ветки заискрились, заиграли снежной радугой. Если бы можно было устроить здесь бальную залу, сам королевский дворец не сравнился бы с кипенно-белой ажурной бахромой и сверкающими подвесками.
– Ну-ка, давай поищем во-он там, – указал Эйнар на проталину. Белая