Британец. Джоди Эллен Малпас
говорю я, помогая снять кольцо. Оно легко соскальзывает с пальца. Я надеваю его на мизинец, но даже не хочу на него смотреть. И не хочу носить. Никогда не хотел. Потому что это чертовски большая ответственность.
– Заставь меня гордиться, – с этими словами его глаза закрываются.
– Я не подведу, – отвечаю я, утыкаясь лицом в подушку. – Покойся с миром.
Закрыв за собой дверь, я сразу же натыкаюсь на дядю Эрни – двоюродного брата моего отца. Не знаю, почему называю его дядей, но так приказал Папаша, поэтому я никогда не спорил. Эрни – полная противоположность отцу, он вполне законопослушный гражданин. Он честно зарабатывает миллионы на фондовом рынке, поэтому является полноправным и уважаемым членом общества. Меня всегда интересовало, как они ладили с Папашей, учитывая разные взгляды на этику и мораль. Возможно, это как-то связано с тем, что Эрни остался последним живым родственником отца. Они всегда хорошо общались, но это из-за того, что оба понимали одну простую истину: не стоит лезть в дела другого. Наверное, можно счесть неуместными любовь и уважение, которые проявлял Эрни по отношению к отцу, но все же приятно вспоминать их совместные посиделки на веранде с кубинскими сигарами и бренди.
– Эрни, ты опоздал.
Он безвольно опускает плечи, и у него на лице появляются глубокие морщины.
– Прости, сынок. Я знаю, что ты по-настоящему любил этого жестокого ублюдка.
Я слегка улыбаюсь, а он кладет руки мне на плечи и крепко обнимает.
– Знаешь, что твой старик постоянно мне говорил? – спрашивает он.
– Что ты чертов святоша?
Дядя со смехом отпускает меня, чтобы достать из внутреннего кармана какой-то конверт.
– Чертов? Да этот святоша миллион раз спасал ему жизнь!
Я улыбаюсь, припоминая такие моменты. Однажды в Нью-Йорке гангстер-шестерка решил, что сможет подняться, если у него получится завалить моего отца. Эрни заметил, как парень вытащил пистолет, и успел крикнуть об этом Папаше. Люди отца схватили парня, а потом пытали. Мне тогда было двенадцать. Я наблюдал, как буднично они выдергивали у него ногти, словно просто выщипывали непослушные брови. А потом они вырезали у него на груди эмблему семьи и залили в раны кислоту. И я тогда улыбался. Этот урод пытался убить единственного человека, который обо мне заботился. Поэтому он заслужил свое место на электрическом стуле и последовавший удар током. Кстати, это я пустил ток.
Другой случай произошел в Коста-Рике. Тогда мне было пятнадцать. Тогда шлюха дождалась, когда отец заснет, и приставила нож к его горлу. Но Эрни успел вмешаться. Оказывается, ее подослало ГРУ. Я никогда не спрашивал о дальнейшей судьбе этой проститутки.
Это не мое дело.
– Вот, – говорит Эрни, протягивая конверт. – Твой отец попросил передать тебе.
Я медленно беру его в руки, будто внутри может оказаться взрывное устройство.
– Что там?
– Последняя воля и завещание, – с ухмылкой