Голоса. Борис Сергеевич Гречин
вины? Вы можете не рассказывать, конечно.
– Нет, отчего же? Я расскажу: пусть читатели вашей книги, если когда-нибудь родится книга, не строят никаких иллюзий в моём отношении. Тем более что мой бывший научный руководитель умер в прошлом году. Узнал об этом совершенно случайно, но, не узнав, конечно, постеснялся бы это всё вспоминать.
[6]
– Аркадий Дмитриевич был человеком, пожалуй, суховатым, малоэмоциональным, но при этом в личном общении очень простым. Его интересовала научная истина per se3, и ради этой истины он охотно пренебрегал условностями или, скажем, дистанцией между юным аспирантом и доктором наук. Моё кандидатское исследование касалось печально известного белогвардейского восстания в нашей губернии. Это восстание в обиходе называют «мятежом», до сих пор используя словесное клише, созданное при Советской власти, хотя, казалось бы, сейчас-то какая опасность отойти от этого клише? Только лень ума… Сама тема обязывала меня работать с архивами, во-первых, и с редкими провинциальными изданиями, во-вторых. Часть этих изданий была в личной библиотеке моего научного руководителя. Он поэтому поощрял мои визиты к нему домой и познакомил с женой, а жена Аркадия Дмитриевича была, так сложилось, на двадцать лет его младше…
– Кажется, я догадываюсь, – пробормотал я.
– Да тут несложно догадаться!
Мы оба немного помолчали.
– Я сопротивлялся как мог, – продолжал Могилёв. – Первый шаг сделала она. Назовём её хоть Алей, Аллой Александровной – фамилию и отчество я изменил. Только-только переставали быть предметом роскоши, входили в повседневность сотовые телефоны – тогда ещё в ходу были эти большие трубки, со штырьком антенны, вы их, наверное, уже не застали, – и вот Алла Александровна мне написала какое-то ничего не значащее, но личное сообщение. Потом – как-то само собой так вышло – мы оказались вместе на концерте классической музыки. Профессор хотел пойти на концерт с женой, но у него образовались дела, и Аля сказала мужу, что отдаст билет подруге – видимо, я проходил по категории «подруги»… Ещё вроде бы не предосудительное дело, верно? Но уже тогда можно было увидеть, к чему всё идёт. После – совместные прогулки, осторожные слова, полунамёки, четвертьпризнания. Одолженные друг другу книги – она была неравнодушна к литературе классической и современной, разбиралась в ней, и меня стремилась приохотить. Многозначительные фразы и абзацы в этих книгах, как бы нечаянно обведённые карандашом… Всё стало предельно ясно, когда Аля в шутку упрекнула меня, что попадёт из-за меня во второй круг ада. Почему? – спросил я. И тогда она посоветовала вспомнить историю Франчески да Римини.
– Но ведь в ад не попадают просто за… – осторожно заговорил я, увидев, что собеседник примолк и не спешит продолжать.
– Вы абсолютно правы! Просто за совместное чтение, посещение концертов и прочие такие невинные вещи в ад не попадают. Но беда в том, что у нас всё-таки дошло