Мир сошёл с ума. Опять?! 4. Игорь Сотников
Прасковья.
– Что насчёт вас? – не понял вопроса Клаус.
– Что вам даёт моё осуждение? – делает интересное уточнение Прасковья, пропуская мимо более подходящее слово «суждение».
На что Клаус сразу не отвечает, а сперва себе позволяет дерзость своего близкого внимания к Прасковье, и лишь только затем он ей отвечает на этот её провокационный в чём-то вопрос. – Вы даёте оценку верности моей оценки своего суждения о себе.
– Вы умеете говорить убедительные убеждения и требования. – Отвечает Прасковья, делает глубокий глоток из стаканчика, и глядя в сторону центра зала суда, задаётся таким мимоходом интерьерным вопросом. – А их с чем связано здесь нахождение?
– Если общими словами, то политика.
– А если не общими?
– Все хотят быть при деле. – Отвечает Клаус.
– Хотят доказать свою нужность. – Делает предположение Прасковья.
– Вроде того.
– И чем это оправдано в их, а в частности этого интересного типа в сюртуке, случае?
– Общественным договором. – Даёт удивительный ответ Клаус.
– Это кто же он такой? – а вот на этот вопрос Прасковьи, Клаус не успел ответить, его перебил возглас: «Суд идёт». И ему, как и всем другим здесь находящийся людям, пришлось подчиниться регламенту исполнения судопроизводства. После начала которого, всё так быстро завертелось, хоть и с долей формулярных нудностей, что Прасковья и не заметила, когда наступил момент истины для того самого человека в сюртуке, оказавшегося и для себя так неожиданно на кафедре для дачи показаний, свидетельствующих его вину или наоборот, оправдывающих его всё же вину быть таким непредусмотрительным и наивным, и он начал приводится в порядок с помощью присяги.
И как это часто случается, то реальность никак не была сопоставима с теми ожиданиями, которые налагали на тебя представления о том же судопроизводстве, которые у тебя сформировались из просмотров различных сериалов и кино про события в зале суда.
– Пока что только свидетель нашего правосудия над человеческими проступками, – вот так удивительно и в чём-то неожиданно для Прасковьи, начинает своё обращение к подсудимому судья Ангелина Моргана. – Расскажите нам, чему вы стали, как вы заявляете, невольным свидетелем во время своего пребывания трое суток в том самом месте, о котором из соображений национальной безопасности, мы не имеем возможности сообщать. И по этой причине мы назовём его кодовым именем, ангар номер 18.
И как это всегда бывает с неисправимыми и закоренелыми преступниками, в коем видела судья Ангелина Моргана этого типа в сюртуке с чужого явно плеча, потёртого беспорядочной жизнью с разными обстоятельствами жизни и женщинами в том числе, то он с первых её слов не смог усидеть на месте и в себе сдержаться от того, чтобы не перебить ход мысли правосудия. И не просто обычной упрямостью и глупостью её перебить, а этот злодей использует свою непревзойдённую хитрость, вкладывая столько контекста