Ветер из рая. Анна и Сергей Литвиновы
долго, остановились где-то на сопке у хмурой многоэтажки.
– Может, зайдете? – спросила, решившись, девчонка. Мужчина ей, очевидно, понравился.
Синичкин-старший внимательно посмотрел на нее. Подумалось, вот прекрасный случай отплатить Люське за неверность – но, с другой стороны, что за пошлость: отвечать изменой на измену! А главное, к владивостокской девочке его нисколько не тянуло: слишком юна она была, неопытна и незрела.
– Нет, дорогая, тебе сейчас лучше отдохнуть и привести себя в порядок.
– У нас в гостинке телефона нет. Можно я вам сама позвоню?
– Я здесь проездом, скоро уезжаю.
– А если мы встретимся завтра? Я покажу вам город.
– А как же твои экзамены?
– У меня античка только через четыре дня. Все равно не выучишь, что за три дня, что за четыре.
– Хорошо. – Новая мысль пришла Синичкину в голову. – Тогда к завтрему приоденься, пойдем с тобой в ресторан. Встретимся вечером, в восемь. Где тут у вас обычно свидания назначают?
– У памятника приморским партизанам. Это, считайте, главная площадь. Вам его любой покажет.
– Хорошо, там и свидимся.
Девушка потянулась и чмокнула опера в щеку. В разрезе порванного сарафана мелькнула маленькая грудь – бюстгальтер она по последней моде не носила. Выскользнула из «Волги» и с босоножками в руках побежала к подъезду.
– Поедем на Электрозаводскую улицу, – сказал Синичкин водителю.
Однако в квартире опера ждал сюрприз. Неприятный.
Наши дни
– Он приехал. Пересек вчера границу России. В аэропорту Внуково, рейсом из Стамбула.
И хоть босс прекрасно понял, о ком речь, порядок и точность должны царить всегда, даже в столь спешных докладах, поэтому он переспросил:
– «Он» это кто?
– Тот чувак из восемьдесят первого года.
– А она?
– Она ведь умерла три месяца назад, – напомнил докладчик.
– Ах, да. – Руководитель сделал вид, что запамятовал, хотя ничего он не забыл. – Ну что ж. Поставь его в стоп-лист, а когда и если появится в наших краях, плотно садись ему на хвост.
1981 год
Синичкин-старший
В его отсутствие в квартире на Электрозаводской кто-то побывал. Следы оказались очевидны и нарочиты.
Из тумбочки исчез початый блок «Мальборо» – одну пачку опер отдал частнику-водиле еще в Москве, вторую носил с собой. Остальные восемь уперли.
Но не только. Утащили вторую пару джинсов, адидасовские кроссовки, пару батников и прекрасный гэдээровский пуловер с искрой.
А главное – явно рылись в поисках более существенного. Пыльная решетка с вентиляционного отверстия оказалась свинчена и назад, разумеется, не повешена. Из газовой плиты вышвырнули противни. Жестяные коробки из-под круп, сахара и макарон (пустые) в беспорядке валялись на кухонном столе.
Почему-то сразу вспомнилась московская конспиративная квартира на набережной Максима