Охота на крокодила. Эдуард Власов
с морепродуктов, овощей и бобов, я подошел к следующему столу, где на белоснежном крахмале дозревали солнечные омлеты, бордовые сосиски, розовый бекон и прочие составные элементы классического американо-европейского завтрака, и принялся накладывать образцы каждого из них себе на тарелку.
– И когда вы только сыты бываете? – вдруг раздалось у меня по-русски за левым ухом.
– Ба, какие люди! Ганин! – не оборачиваясь, воскликнул я, наблюдая своего внезапно укоротившегося и разнесшегося в талии русского друга в извращенном отражении в никелированной посудине с картофельными крокетами.
– Собственной важной персоной! – усмехнулся мой друг Ганин, держа в руках поднос, заваленный антипатриотично проигнорированной мною японской снедью.
– Ты что здесь делаешь? – вяло поинтересовался я и оценивающе посмотрел сначала на свою тарелку, а затем на его поднос.
– То же, что и ты, – весело ответил Ганин и потряс у меня перед носом своим «японским» лотком. – Махнемся?
– Не, не махнемся.
– А чего?
– А того! Мне сегодня весь день работать.
– Как скажешь! Ты где сидишь?
– Вон там, – мотнул я головой в сторону своего столика. – Присоединишься?
– Ага, сейчас! На, возьми с собой!
Ганин вручил мне поднос, уставленный разнокалиберной посудой, издававшей миазмы соленой редьки и полусгнивших бобов, и направился вглубь зала.
– Кофе захвати на обратном пути! – выстрелил я ему в спину. – И сахар не забудь!
Я поставил поднос и тарелку на свой стол, опустился на стул, поискал глазами попрыгунчика Ганина и увидел, что он разговаривает с уже отмеченной мною группкой японских старичков, которые после кивка ганинской головы в мою сторону принялись с почтительного расстояния, но без всякого почтения меня разглядывать.
Через полминуты Ганин оставил наконец своих дедушек и двинулся ко мне – разумеется, с пустыми руками. Я замахал ему и указал на столы с кофеварками и термосами. Старый склеротик Ганин покорно изменил курс на девяносто градусов и спустя еще полминуты поставил передо мной чашку дымящегося кофе, а перед собой – глиняный стаканчик зеленого чая, идентичного тому, что пили его старички, а также прихваченные по пути две плошки с вареным рисом.
– Тебя что, Дзюнко из дома выгнала, Такуя? – поинтересовался Ганин, палочками накладывая в рис вонючие ферментированные бобы натто и посыпая их сушеной морской капустой.
– А тебя – Саша? – парировал я, подцепляя вилкой ароматную полоску жареного бекона.
– Я долг интернациональный выполняю! – с деланой гордостью и набитым ртом произнес Ганин.
– Тоже мне, «израненный бывший десантник».
– Серьезно!
Ганин осторожно кивнул в сторону своих старичков.
– Вон, видишь, дедули сидят?
– Вижу, –