О цветах, запретах и запертых дверях. Виктория Гусева
обворожительно улыбнулся Глеб, – многие мамочки так делают. Детей оставляют и сами идут на соседнюю дорожку для взрослых.
Идея показалась мне невероятно притягательной. Вода действовала на меня успокаивающе и лучше любых других способов помогала расслабиться. Последний раз я плавала в бассейне лет шесть назад. Интересно, налезет ли на меня купальник, который хоть иногда, но надевала я пять лет назад?
– Уверен, ты в купальнике просто неотразима, – будто прочел мои мысли Глеб и сально подмигнул мне.
В его словах четко прозвучало приглашение раздеться и показать, что там под мешком, который я считаю байкой. Одновременно мне стало стыдно и неловко, лицо залилось краской. Я заметила малышей, выходящих из раздевалки в зону бассейна, и решила воспользоваться моментом, чтобы прервать этот диалог.
– Глеб, тебе, наверное, уже пора, – я показала ему через стекло на группу детей, которые уже начали дурачиться возле бассейна в отсутствие тренера.
– Блин, да, пора бежать, извини, но, надеюсь, мы продолжим наш разговор после занятия, – он улыбнулся, погладил меня по плечу и поспешил к детям.
От его прикосновения стало совсем не по себе. Продолжать этот разговор мне совершенно не хотелось. Стыд с каждой минутой рос все сильнее, будто я изменила мужу, чего никогда не делала и даже не собиралась. Но этот похотливый, раздевающий меня взгляд и сальная улыбка просто укладывали меня в постель с Глебом. Такие мысли захотелось срочно запить огромным латте и заесть огромным куском меренгового рулета. Когда я вышла из бассейна, на здании напротив заметила неоновую вывеску «Кофе». Могу поклясться, что никакой кофейни раньше там не было. Наверняка кофе там был минимум в три раза лучше, чем из автомата возле раздевалки. А если там еще и меренговый рулет будет – это просто победа. С меренговым рулетом у нас была особая история. Я ем его всегда, когда испытываю чувство вины или стыда. Не знаю, как это случилось, но началась эта порочная меренговая связь давно, поэтому сегодня это уже просто привычка. В надежде справиться с чувствами, которые так неожиданно нахлынули от разговора с Глебом, я направилась в кофейню.
Когда я зашла внутрь, захотелось воскликнуть «ого!» – я оказалась в самом странном месте, в котором когда-либо бывала. Свет был приглушен, и в полумраке едва можно было разглядеть тянущиеся вдоль стен высокие столы и барные стулья. Помещение было не больше пяти квадратных метров, думаю, там могло разместиться одновременно человек шесть от силы. Но удивили меня не скромные размеры, а стены, полностью увешанные разными предметами: картинами, блюдцами, часами, медалями, флагами. Там были телефоны-автоматы и даже маленькие швейные машинки. Я сразу поняла, что все это не покупалось специально для интерьера кофейни. Это коллекция всей жизни какого-то человека. Многие ее экспонаты подсказывали свою родину – клеймом, флагом или названием страны. Там были предметы со всего света – Германия, Алжир, Аляска, Марокко –