Под крылом Гамаюна. Книга первая. Гамаюнов, Вас тут не стояло!. Анатолий Сергеевич Завражнов
как и враждовать друг с другом. Это даже не обсуждалось, а просто зафиксировалось как факт. На том сборище к нам, полуптицам, обозначилось полное недоверие – остальные-то реально существуют, даже к дракону вопросов не возникло. А к нам… Даже не вопрос, а такая общая позиция, что нас и вовсе нету. Может, нас это обидело, но так и с нашей стороны такое же отношение ко всем, за редким исключением. Стало быть, они считают, не может быть и наших родов. Чушь! Но живёт в мозгах населения. Почти у всего населения, потому роды всё-таки есть! И мы, благодаря этому и несмотря ни на что другое, продолжим жить, очень надеюсь. Как надеются мои подруги и Финист. Я говорила, что перед нашей встречей пообщаюсь с ними. Твои изображения помогли нам собраться, единственная, до кого мы «не достучались» – Стратим. Судьба её вовсе неизвестна. А вот последователей остальных ты очень даже можешь встретить, и не стоит отказываться от общения с ними – там может оказаться нужной взаимная помощь и поддержка. Но мы об этом еще поговорим уже там. Так что по срокам?
– Неделя нужна, чтобы для окружающих знакомых моё отсутствие не показалось странным и неожиданным, а то объявят в розыск, оно надо?
– Не надо, жду.
Начало адаптации
Глеб Безродный, выпускник Псковского княжеского дома-интерната для сирот, готовился к последнему ритуалу – подтверждению наличия магического дара и его уровня.
За одиннадцать лет пребывания в этом благотворительном заведении дар его с уровня одна десятая повысился аж до двух десятых! Прогресс налицо, но, кроме сочувствия или презрительных насмешек у окружающих воспитанников, вызвать ничего не мог. Да и ладно, империя к наличию даже пустяковых способностей относилась бережно. Точней – жадно: мало ли какую силу наберёт одарённый в будущем, всех, у кого обнаруживался хоть мизер способностей, старались держать под контролем. Бароны, графы, князья, бизнесмены, силовые структуры старались взять выпускников подобных интернатов под собственную опеку в любом статусе – от бесправной обслуги и сторожей до слуг семьи и рода. Иногда и в род принимали на правах вассалов и даже членов семей. Как правило, с безродными приёмышами опекуны вели себя осторожно, не допуская давления или насилия: месть, несмотря на клятвы верности, могла оказаться крайне болезненной. Опыт такой в истории империи имелся, бесследно исчезали и семьи, и роды. Интернатов же для одарённых сирот и беспризорных насчитывалось всего пять: в Москве, в Пскове, в Уфе, Челябинске и Хабаровске. Почему именно так, знали, вероятно, лишь соратники отца нынешнего императора Петра Алексеевича Кречета. В архивах, может быть, сохранились те давние указы, но кого это сейчас волновало? Глебу, точно, всё равно, его собственная судьба больше интересовала, чем всё остальное. Больше даже, чем вчерашнее мелкое предательство. Их было трое почти одногодков: он – Глеб, Инна и Фома. Попали в интернат в разное время, Глеб позже всех, за время учёбы между ними всеми возникло