Династия для одного. Мария Михайловна Мансумова
письмо лично в руки и никто этого не видел, Сабиха поняла, что не помнит ни строчки из того, что написала в письме. Что же там было? – волновалась она, ругая себя за поспешность и необдуманность поступка. Вошли в доставленное послание те слова или эти? Что она вычеркнула и сожгла окончательно, а что всё-таки доверила бумаге, как верному другу? Девушка бродила по заснеженному саду в надежде успокоиться и сосредоточиться.
Через некоторое время к попыткам вспомнить текст отправленного письма добавились тревожные мысли: что он подумал? Ответит ли он? Или просто сделает вид, что ничего не было? А может быть, он посмеётся над ней? Покажет её письмо султану или своему отцу? Сможет ли она после этого смотреть ему в глаза? Да, конечно же, не сможет! Она в одной комнате рядом с ним находиться не сможет! Теперь он потерян для неё навсегда! Поторопилась. Надо было просто жить, сближаться с ним, дать ему возможность первому сделать шаг. Зачем она так поторопилась? Надо было посоветоваться с кем-нибудь! С Улвие! Конечно же, с ней!
Сабиха почувствовала, как у неё озябли ноги и, войдя во дворец, попыталась согреться. Но ничего не помогало. Пальцы ног словно заледенели, а лицо при этом горело, как в огне.
– Да вы больны, султанша!
Её уложили в постель, вызвали врача, а она лишь думала о том, ответит или нет. Почему она не велела Али дождаться ответного письма? Надо позвать Али. Надо сказать ему, чтобы ещё раз съездил, а вдруг… Сабиха то проваливалась в бездну, где нет мыслей и реальности, где одна пустота, то снова возвращалась в настоящее, где она лежит в кровати, за окном январь 1919 года, рядом обеспокоенная мама, а Омер ничего не ответил на её письмо.
К вечеру того же дня, когда Эмине оставила Сабиху под присмотром Шадие, в комнату постучал Али.
– Султанша!..
– Выйди сейчас же! Не видишь, госпожа больна!
– Пусть войдёт.
Али попытался незаметно вытащить конверт, но, сделав резкое движение, выронил. Белый квадрат мягко упал на пол. Сердце Сабихи замерло. Ответ. Он ответил! Она протянула руки, но Шадие перехватила её, не позволив двигаться.
– Вам нельзя, бесценная вы наша.
Али смущённо наклонился, поднял конверт и передал Сабихе. Затем, извинившись, поспешно покинул комнату. Шадие не стала спрашивать, что это за письмо, а просто помогла Сабихе удобнее прилечь на кровати, подложив подушки под спину. Когда девушка вскрыла конверт, Шадие отошла в сторону, и, принявшись за отложенную вышивку, сделала вид, что не замечает волнения Сабихи.
Строчки в письме прыгали перед глазами. Сабиха не могла поверить, что и вправду Омер написал всё это. Она даже ущипнула себя, чтобы почувствовать боль – это не сон.
«Я пытаюсь вспомнить твой голос. Я пытаюсь возродить по памяти черты твоего лица. То, как ты улыбалась мне. То, как ты смотрела на меня. Я помню твои прикосновения к моей руке: невесомые, как облака, и нежные, как ветер. Мне хотелось бы,