Щепоть зеркального блеска на стакан ночи. Книга вторая. Сен Сейно Весто
нанести несколько ударов ножом в наиболее уязвимые части тела. Ножа у него не было. Его необходимо было вернуть. Это все, что он хотел от жизни. Почему он решил, что его нож находится именно здесь, он тоже представлял смутно. Впрочем, это уже не важно. У всех когда-то бывают трудные дни.
Видит небо, он был сегодня образцом терпения, но ему надоело тут стоять, когда стемнеет, то же самое придется делать руками. Тут уже как повезет. Вес всегда имеет значение. Он подумал, что, оказывается, никогда не забывал, что его учили убивать. Движения требовали условных рефлексов. Они их получили.
Сверху, с тылу и с боков приземистое лесное убежище стискивали притихшие сумеречные джунгли. Дом угрюмо торчал на краю полянки, он был далеко не мал, с каким-то хинтерхаусом и пристройкой, стены из потемневших бревен еще стояли, крыша сохранилась хуже. Этот сарай выглядел бы мертвым, если бы не распахнутое окно. Остальные прятали доски.
В окне зажегся слабый свет, тут же погас, зажегся снова и почти исчез, словно его чем-то загородили. Входная дверь ударила в косяк, но никто не появился. В предбаннике глухо кашляли, в избе гомонили, раздавалось металлическое дребезжание с явно предобеденным смыслом. Там чихнули – яростно, навзрыд, – лениво отослали, попросив не мешать, потом стало тихо. Он вернул ветку на место. Кушают, подумал он. Файвоклок.
По его прогнозам оставалось еще несколько кандидатов в покойники, когда дверь с протяжным плачем распахнулась, под навесом крыльца неспешно обозначился, уверенно скрипя половицей, мужчина исключительно крупной наружности и сразу принялся доставать папиросу. Расстегнутый на пупе гражданский спортивный комбинезон в сочетании с армейскими штанами и шузами «умганг» открытым текстом сообщали, что это начальство.
Широко, с присущим его организму свойством расставив ноги, мужчина неторопливо поскреб волосатые ключицы. Он скреб их, по-хозяйски охватисто осматриваясь, хлопая себя рукой по армейским карманам, совершая равновеликие незаконченные поступательные движения кадыком и всхрапывая. Когда вышедший перенес взгляд на тропинку, убегавшую к дверце в сортир, и стал закуривать, на лице у него отчетливо проступило выражение того, что раньше случалось с ним не часто. Мужчина думал.
У него за спиной грянуло, заходясь до фальцета, молодецкое похабное ржание. Руководитель вверенного подразделения как раз заканчивал размахивать в воздухе спичкой, когда мыслительный процесс был грубо прерван стрелой, севшей у него между ключиц.
Тетива пела, комары пели вместе с ней, всем хором, от них не было спасения, стрела выглядела так, словно торчала там всегда, но теперь что-то стало другим. В избе больше не гомонили.
Теперь он ждал самого главного.
Он не торопил события. Фаланги четырех пальцев управляли ситуацией, он лишь наблюдал. Так чувствует иную суть охоты опытный рыбак, за спиной которого в ведре покоится нелегкая добыча, насаживая на крючок приманку и уже точно зная, что день сегодня будет удачным.
Прижав