Шахджахан. Shell L
и в основном питаются, как змеи: наедаются за раз, а потом месяцами обходятся без еды.
Из-за толстой чёрной сосны вывалилось нечто покрытое грязно-серой свалявшейся шерстью, с длинными выкрученными под невообразимыми углами руками-лапами, круглой, абсолютно плоской мордой и прямыми когтями, заменявшими пальцы. Тварь встала на задние конечности и оскалила безобразную пасть с торчащими в разные стороны тонкими жёлтыми клыками. Шерсть её встопорщилась, а злобные чёрные глазки засверкали. Она кинулась на зверя, пытаясь разодрать ему брюхо, но зверь ей не позволил. Одним стремительным движением он прыгнул на тварь и перекусил ей тонкую глотку. Гобр заверещал, однако не издох. Тогда зверь выпустил прятавшиеся в гриве серебристые тонкие щупальца и, обратив их в мечи, искромсал тварь на куски. Когда противник перестал шевелиться, подоспел ещё десяток гобров. Они все кинулись на зверя. А он, чёрной тенью мечась между ними, уворачивался от атак, пытаясь задеть тварей в ответ. Он выпускал всё новые и новые щупальца, кусал и рвал гобров, но тех становилось всё больше.
Через три часа тяжело дышащий, весь израненный зверь волочился прочь от горы кровавых ошмётков. Он вышел победителем из схватки, но шум мог привлечь новых монстров, и зверь спешил поскорее убраться из леса. Он бежал так быстро, как только мог, на ходу залечивая раны. Густой мех свалялся и запачкался, а шерсть кое-где висела выдранными неровными клочьями.
Зверь вылетел из Проклятого Леса к золотой ограде. Он уже вернул меху прежний шелковистый вид, но раны так и не залечил до конца. Перепрыгнув через ограду, он припустил по широкому лугу. Осталось совсем немного, всего четыре алье2! Замок с белыми стенами и зелёной черепицей прямо перед глазами. Там мать, она залечит зверю его рваные раны, а пока он будет спать, присмотрит за Моран.
Глава II
МАТЬ
Зверь преодолел последнюю алью до чёрного входа и остановился. Дверь была совсем незаметная: невзрачная, старая и вся увитая плющом. Если бы не этот плющ, она бы резко выделялась на монолитной стене белокаменного замка, крыши которого были так высоки, что могли чесать брюхо небу. Дверь была настолько маленькая, что через неё могла пройти разве что невысокая женщина, но никак не огромный – в три мужских роста, – зверь.
Порыкивая, Владыка аккуратно выплюнул Моран, и та вернулся в свой обычный облик. Лано, оглядев глубокие раны зверя, прикрыла рот ладошкой от ужаса. Она хотела было подойти к нему, но он не позволил. Вместо этого Владыка указал ей открыть дверь. Морана прикоснулась к рассохшемуся дереву и тихо запела, не замечая, что зверь понемногу перестаёт быть зверем:
Хозяин высей горных,
Полей, лугов, дорог,
Высокий и проворный
И лес ему чертог.
Убогая лачуга
Дворца ему милей:
Он спит под сенью дуба
И под шатром ветвей.
Деревья ему внемлют
И реки его чтут.
Он силой мир объемлет –
И травы зацветут,
Он