ДАО Алибаба. Как байт за байтом строилась империя. Брайан Вонг
и поселились в окрестностях Сакраменто, где фруктовые деревья – абрикосовые, персиковые, яблоневые, вишневые – раскинулись ряд за рядом посреди живописных холмов, по которым я, будучи ребенком, любил гулять.
Мое приятное, типично пригородное детство прошло в Пало-Альто: я каждый день ездил в школу на велосипеде, играл в футбол в местной лиге, посещал церковь по выходным и никогда не сомневался, что тоже стану врачом. Но Китай, его ценности и культура были такой же частью моей идентичности, как и любимая кепка с логотипом бейсбольного клуба «Сан-Франциско Джайентс». Каждый год вся многочисленная родня со стороны папы собиралась вместе, обычно в доме моей тети Меган в Сиэтле, и отец всякий раз делился с нами своими мыслями о китайских ценностях, таких как сыновняя почтительность и важность образования. Это стало традицией. Нить, связывающая меня с моим происхождением, была значимой, но, по правде говоря, с годами несколько истончилась. Все изменилось в средней школе.
В 1985 году отца пригласили выступить с докладом на первой в Китае международной офтальмологической конференции в южном городе Гуанчжоу. Я учился в шестом классе, а конференция пришлась на зимние каникулы, и он предложил поехать вместе. Я ухватился за эту возможность, тем более что после мероприятия мы собирались посетить деревню, из которой папа был родом.
Когда конференция подошла к концу, мы сели в арендованный автомобиль и отправились из сверкающего современного города Гуанчжоу в сельскую местность, в деревню Тайшань, где родился мой дед по отцовской линии. Волнение все больше охватывало меня: это было путешествие в прошлое – мы отправились в совсем другой Китай, кардинально отличающийся от того, который встретился нам в конференц-залах отеля. Шоссе в конце концов сменилось ухабистой грунтовой дорогой, заполненной нескончаемым потоком потрепанных машин, перегруженных мотоциклов и велосипедов. Я впервые увидел трехколесные рикши[5], большинство из которых приводилось в движение натужно хрипящими двигателями и кренилось под огромными грудами вещей: туго набитых сумок и даже клеток с кудахчущими курами.
Когда мы наконец въехали на улицы Тайшани, нас встретили родственники. Мы переходили вслед за старейшиной семьи от одного небольшого дома к другому, и он знакомил нас с улыбающимися родными и соседями. Папа, в детстве выучивший местный диалект китайского, приветливо беседовал с ними, а я мало что понимал и потому молчал.
Позже, когда мы гуляли по деревне, я впервые познакомился с сельским Китаем. Это был совершенно новый для меня мир. Впервые я вышел так далеко за пределы привычной для себя среды американского среднего класса. По пыльным и неровным грунтовым дорогам бродили бездомные собаки, а повсюду вокруг были рисовые поля, где тяжело трудились жители деревни, чтобы прокормить свои семьи. Под послеполуденным солнцем играли мальчики и девочки, одетые в рваные свитеры и штаны, которые они получили по наследству от старших. Это не укладывалось в моем юном сознании, и я задавался вопросом,
Рикша – вид транспорта, особенно распространенный в Восточной и Южной Азии. Изначально это была повозка, которую тянул за собой человек, взявшийся за оглобли, однако сейчас у многих рикш есть двигатель. – Прим. ред.