Спасатель. Юлия Гауф
если семья рухнет?
Но я и остаться не смогу. Даже если бы я захотела выйти за Давида, Дато бы не позволил – он совсем обезумел! Последний месяц он в каждом углу пытался меня зажать, а однажды ночью…
Нет, не хочу вспоминать.
Дато попросту выкрадет меня. Разве это не принесет маме и отчиму больше бед, чем мое непослушание?
Дверь хлопает с таким размахом, что меня обжигает сквозняком.
– И что, ты действительно соберешься и уйдешь? – мама копирует повадки своего мужа, проговаривает это не истерично, а холодно.
Я киваю, и продолжаю закидывать в чемодан вещи.
– К этому дворняге уйдешь?
– А мы с тобой когда успели стать аристократией, мам? К дворняге, – выплевываю я зло. – Да!
– Ну и иди. Давай, вперед! Посмотрим, сможет ли твой любовник отвезти тебя в Милан на показ осенне-зимней коллекции. Он даже косметолога тебе оплатить не сможет.
Я игнорирую эти слова. Скорее, бежать отсюда до тех пор, пока все не утихнет! Маму я люблю, но сейчас мне хочется убивать.
– За вещи не переживай, Нелли соберет, а охрана привезет все тебе. Хотя вряд ли они поместятся в ту конуру, в которой ты решила поселиться, – продолжает изгаляться мама.
– Ну все, хватит с меня!
В моих руках ворох рабочих костюмов. Я швыряю их обратно, ногой небрежно отодвигаю чемодан со своего пути. Достаю папку с документами, и иду в коридор.
– Какая же ты у меня дура, Господи! Вся в отцовскую породу, – слышу разочарованный мамин стон.
И бегу. В дурацком платье, без нужных вещей. Даже не попрощавшись с младшим братишкой.
Ярость и паника не отступают даже когда я убеждаюсь – Даня не ушел. Он продолжает стоять, а отчим тихо говорит ему что-то. Боюсь даже представить – что.
Пулей лечу с лестницы, хватаю Даниила за руку, и локомотивом тащу его из дома.
– Снежа, мы с тобой договаривались. Ты обещала не афишировать.
– Вы просили, но я не обещала.
– Ладно, – тон отчима понижается до привычного морозного. – Даниил, когда устанешь – сразу вези ее нам. Ты – разумный молодой человек, дня за три должен понять, что ничего у вас не получится.
Как раз на этих словах мы с Даней выходим из дома.
Все как в тумане, тело выполняет обычные свои функции: я сажусь в машину, пристегиваюсь, держу осанку. Но ни за одну мысль не могу ухватиться до тех пор, пока охрана не пропускает нас из поселка.
Горло сжимается, внутри рождаются хрипы. Кашель рвется наружу.
И чертовы слезы!
Оказывается, все это время я по привычке улыбалась.
Отворачиваюсь, смотрю в окно и зажимаю ладонями рот. Дышу по технике квадрата, как учил меня психотерапевт, приказываю себе не плакать – я же столько времени держалась! – но, кажется, я ломаюсь.
В самый неподходящий момент.
Даниил вытерпел этот гнусный ужин, он вымотан и зол. Моя истерика абсолютно не в кассу. Но я уже рыдаю в голос, пытаюсь согнуться в позу эмбриона, обнять себя, но идиотский ремень мешает.
И от этого мне становится еще хуже.
Я чувствую, как Даниил замедляется, съезжает на обочину