Тёмная история. Чело-вечность. Наталья Сергеевна Алмазова
со своего позолоченного пьедестала, немеют, скованные молчанием постыдной развенчанности. Но Он.. другое дело. Едва ли Его вообще занимало чьё-либо мнение в принципе. А уж моё и подавно. Кто я такой, в конце-то концов, чтобы перечить божеству, древнему, как сам мир?
«Ты? – расхохотался вдруг двойник. – Ты – ангел Его. Забыл? Ведь кто такой ангел, ну? Посланник. Послание, правда, не очень, а-ха-ха. Вот уж поверь – я-то знаю, о чём говорю. Да и сам ты.. бескрылый да облезлый весь, смотреть противно. Птичий грипп какой-то, что ли. Ну что уж имеем – то и разумеем».
Несмотря на по-злому шутливый тон двойника, черты моего лица непроизвольно исказило страдание. Сжав голову руками, словно она внезапно до ужаса разболелась, я снова и снова переживал внутри себя эту изощрённую пытку. Не может быть. Не может быть, потому как не может быть никогда!
Мне померещилось, что прежде покойная твердь под моими ногами пришла в движенье, будто хтонический змей Ёрмуганд, до того мирно дремавший на собственных обвивающих землю кольцах, вдруг растревожено заворочался, предвкушая скорое пробужденье. Почуяв напряжённую вибрацию мирового чрева, не разбирая дороги, я бросился прочь, казалось, пытаясь оторваться от неустанной погони собственной тени, преследующей меня по пятам, Вёльвы, мерно нашёптывающей свои страшные предсказанья.
Я бежал, стараясь не размышлять ни о змеях, ни о пророчествах, отбросив всякого рода эсхатологию на задворки ума. Но разве возможно обогнать память, намертво прикованную к твоим стопам? Я бежал, не отдавая отчёта, что делаю, не видя смысла и не задумываясь о нём. Одинокий и чужой в шумном, переполненном транспортом и людьми мегаполисе, я убегал от прошлого.
Двойник только ехидно посмеивался, мелькая в размытых отраженьях по сторонам: «Давай, давай! Беги, Форест, беги! Поднажми! А-ха-ха! И так забрался дальше некуда, на самые задворки мирозданья, а всё одно – от себя не спрячешься, дурья твоя башка!»
Машины резко тормозили в считанных сантиметрах передо мной, грубо взрывая тонкий осенний воздух воем клаксонов и совокупно с тем громкой бранью водителей. Случайные прохожие с руганью шарахались прочь, замечая меня в самый последний момент, точно выраставшего из-под земли призрака. Узкие переулки, проходные дворы, подворотни слились воедино. Внезапной преградой на моём пути вдруг выросла стена невысокого дома в тупиковом дворике. Недолго думая, а, точнее, не раздумывая вовсе, я взобрался наверх, только б не останавливаться ни на миг: когти на руках и ногах сослужили мне немалую службу, да и тело, гибкое и безукоризненно точное в движениях, не подвело. Вероятно, уж тогда-то я мало походил на антропоморфное существо, которое прилежно изображал во всё остальное время, а напоминал, скорее, проворную химеру – жутковатую смесь человеческого с потусторонним. Вёрткую ящерицу, безусильно скользящую по камням.
«Уже интересней! – хохотнул доппельгангер, подначивая меня. – Рождённый летать ползает, как таракан по стенке, вот это номер! Тебе бы в цирке выступать!»
Я старался не слушать. Вовлечённость