Лишь шаг до тебя. Элис Петерсон
широким кожаным ремнем. Рядом с ним я с моими пятью футами и шестью дюймами[2] выгляжу как лилипут. Мы часто удивляемся, как нас могла родить одна и та же женщина, а я шучу, что мне надо залезать на стремянку, чтобы поцеловать его на прощание. Впрочем, несмотря на животик, он в хорошей форме и использует любой случай, чтобы самоутвердиться – поднимаясь на горы и съезжая на лыжах по очень сложным трассам. Недавно он совершил восхождение на гору Килиманджаро. Хьюго обещал моему сыну, что будет брать его с собой в горы, когда тот подрастет. И это будет строго мужской поход, время для укрепления дружбы.
Впрочем, дядя Хьюго и Луи и так друзья. Когда я ушла от Мэтью, брат стал для племянника кем-то вроде отца. Он не балует Луи, не прощает ему озорство из ложной жалости к ребенку, живущему без отца. Если Луи рассчитывает, что при слабовидящем дяде он сможет тайком съесть вторую зефирину в шоколаде, то ошибается. «Я вижу больше, чем ты думаешь», – говорит ему дядя Хьюго, грозя пальцем.
– Осторожнее. Поставь ногу вот сюда, – говорю я.
– Ты лучше скажи, вверх или вниз? Так будет толковее.
– Ой, прости. Вниз.
«Пицца Экспресс» на Белсайз-Парк, возле кинотеатра с шикарными кожаными креслами. В ресторане я замедляю шаг, чтобы Хьюго привык к полумраку. Официант ведет нас к столику возле окна. Посетителей много, еще не закончились рождественские праздники. Я замечаю, что Луи поглядывает на соседний столик, где папа с сыном изучают меню. Подходит официантка с ведерком, в котором лежат фломастеры, мелки и бумага – для Луи, чтобы он мог рисовать.
– Ну я уж догадался, что это не мне, – шутит Хьюго.
Я заказываю яблочный сок и пончики для Луи, потом вслух читаю Хьюго меню. Брат не может читать в темном ресторане. На работе он читает текст с экрана компьютера, увеличивая буквы. У него частичное зрение из-за сильного косоглазия. Он видит только уголками глаз, ему трудно смотреть прямо на человека, сидящего напротив него. По его словам, когда он попадает в незнакомое место и ему не у кого спросить дорогу, ему легче идти боком. Он называет это «сексуальной пробежкой краба».
– Лазанья, – говорит Хьюго, обрывая меня на полуслове. – И все.
Когда мы заказываем блюда, официантка спрашивает, не хотим ли мы ознакомиться с винной картой.
– Нет, – говорит Луи, поднимая голову от своего рисунка, – моя мамочка алкоголик.
Ой, Луи!
– Ах, понимаю, – смущенно бормочет девушка и отбегает от нашего столика.
Пока мы ждем наш заказ, Луи гоняет по полу свои полицейские машинки – играет в хорошего и плохого копа.
– Не уходи далеко, – кричу я ему.
– Как прошла ваша встреча? – интересуется Хьюго.
Не называя имен, я рассказываю брату, что видела кое-кого из школы, добавив, что они быстро ушли.
– Может быть, им было не слишком комфортно? – предположил Хьюго. – Ваши чаи с печеньем – не наркотики, не всякому понравятся.
– Извини, но мы не безумные хиппи.
– Тот человек видел тебя?
– Вроде да. У его сестры был инфаркт. Она умерла, Хьюго. По-моему, она была наша ровесница. – Я грызу
1 м 70 см.