Мой милый Лучик. Гростин Катрина
на лысо.
Они поменялись местами. Девушка уверенно закрепляла шлем и усаживалась на байк.
– Готовься отдавать должок, кошечка.
– Обязательно.
В памяти всплыл один из заездов, когда к финишу первой пришла не она, а тот чёртов нахал, объявившийся из неоткуда. По телу пробежала неприятная дрожь. На этот раз на кану не несколько тысяч, а ещё и её честь.
Облажаться она не могла. Она смотрела прямо перед собой, ожидая выстрела. Кровь кипела, на лице выступили капельки пота, которые она уже не могла смахнуть. На байк она не садилась больше трёх месяцев.
Выстрел. Момент и она уже на сумасшедшей скорости, а ветер треплет её волосы, запутывая из ещё больше. Сердце вот-вот выскочит. Она взглянула на соперника, он немного отставал. Ухмыльнувшись, она выжала газ и с диким визгом остановилась, но толпа бросилась в рассыпную.
– Менты, – кто-то крикнул.
Не долго думая, девушка завела мотоцикл и что есть мочи помчалась.
– Я в тебя верю, мальчик, – приободряюще обратилась она к тому, от которого зависело её будущее и финансовое состояние на ближайший месяц.
Сирены отдалялись. Народу становилось всё меньше на улицах и она облегчённо выдохнула. Остановилась где-то через километров пять. Стянув шлем, она улыбнулась, откликнувшись на мотоцикл.
Ноги едва её держали. Но в этот момент она чувствовала себя самой счастливой.
– Ты бы меня прикончил, если бы сейчас был рядом. Прости меня. Мне это действительно нужно, – прошептала она в воздух, доставая припрятанную пачку сигарет.
Она носилась по ночному городу. Сон будто вовсе не хотел навещать её. Усталость она начала ощущать под утро, когда, сидя на лавочке, делая очередную затяжку, девушка попыталась подняться и дрожащие ноги понесли её к мотоциклу. Запрыгнув на него, Мира поехала к общежитию, если повезёт, то её пропустят под предлогом того, что девушка была на стажировке. Сегодня должна быть одна пара, но без неё. Если повезёт, никто не заметит её отсутствия.
Стоило ей только зайти в комнату, как та сразу рухнула в кровать. Где-то были какие-то крики, но до них девушка не было дела.
Проснулась она, под вечер, когда всё замерло в гробовой тишине. Кто-то спал, а кто-то ушёл гулять.
Такие моменты стоило бы ценить почаще. Потянувшись, девушка выглянула в окно. Под ним стояли ребята, что-то обсуждая. От разговоров Миру отделяло стекло, которое не доносило всей атмосферы обсуждений. Та присела на краешек подоконника и открыла его на проветривании.
– ..она спала у него дома, на его кровати, а в универ пришла в рубашке, которая проверялась его парфюмом, – возмущённо рассказывал чей-то звонкий голос, смутно знакомый.
– Посмотри на неё. Ты уверена, что этот богоподобный посмотрит на эту дряблую обдёртую пташку? – ответил ей более низкий голос, который слышала она впервые.
«Это она-то меня обдёртой пташкой назвала? Швабра».
Рука моментально потянулась к тосту, который стоял как неприкаянная душа на другом краю, и едва не скинула его на голову тем курицам.
«Едой