Дорога войны. Алена Трутнева
слово повергало в панику жителей герцогства. Тех, по чьи души они приходили. Сдавшиеся без боя селения, впустившие врага города… И кому было дело, что порой их и защищать-то некому: сплошь вдовы, старики да дети, – уж командирам карателей точно не было. Один приказ, одна цель – найти и наказать тех, кто якшался с врагом. Грабь, насилуй и убивай мирное население – совсем не то, чем можно похвалиться в качестве боевых заслуг. Айзека воротило от того, что творили каратели: убийца, брезгующий убийствами, вор, которому не по нутру грабежи, – в этом таилась определённая ирония. Но противопоставить целому отряду Пёс не мог ничего, разве что снова сбежать и надеяться, что его не хватятся сразу.
– Ты, – командир подъехал к Псу, – твой черёд тащить телегу.
Айзек козырнул в ответ и начал пробираться к гружённой провизией и вещами повозке. Коням не хватало сил, чтобы везти её по рыхлому снегу, а потому карателям приходилось самим выступать в роли ломовых лошадей – и тащить, толкать, откапывать и снова тащить. А ведь декабрь – ещё даже не излом зимы, впереди ждал стылый, вьюжный январь. И как же далека была весна с теплом и тающим снегом.
– Шевелись! – гаркнул командир, и Айзек, проваливаясь и увязая в снегу, поспешил вперёд.
Естественно, предводитель и не подумал предложить коня в помощь. Куда там, его дело – разъезжать вокруг, покрикивая на вояк и понукая их за медлительность. Закинув мешок с вещами на телегу, Пёс сменил окончательно выбившегося из сил парня.
– Треклятый крикун, – проворчал рядом с ним вояка. – Могли бы и поболе нам коней выдать.
Айзек глянул на него и промолчал. Он не собирался делиться с кем бы то ни было своим недовольством или обсуждать приказы вышестоящих – шансы наткнуться на сочувствующую душу ничтожны. Зато нарваться на того, кто выискивает возможность донести и выслужиться, избавившись от караула, запросто можно.
До поселения они добрались к ночи. Часть жителей, увидев приближающийся отряд, поспешила скрыться в лесах, прихватив с собой всё, что сумела. Но большинство остались. Люди знали, что наёмники будут грабить и мародёрствовать, и всё же сочли этот вариант меньшей из бед. Заперев накрепко двери и ставни, вооружившись ножами, вилами, косами, люди ждали, но их сопротивление изначально было обречено. Слишком поздно они поймут, кто пожаловал к ним в гости, – у карателей никогда не было опознавательного знака, чтобы «предатели» не сбежали раньше времени.
Бредя по улице, покрытой истоптанным снегом, Айзек старался не слушать крики и мольбы о пощаде. Выбитые засовы дверей, изрубленные в щепки ставни – наёмники озлобленной волной нахлынули на селение. А он не мог помочь ни несчастным людям, ни их загубленной собственности.
Справа с грохотом распахнулась дверь, и на улицу выскочила растрёпанная девушка. Столкнувшись с Айзеком, она отшатнулась и вскрикнула:
– Не трожь мя, молю!
Айзек ухватил её за руку.
– Уходи в лес. В селении тебе не спастись.
– Пусти! – завизжала она, вырываясь.
Пёс разжал пальцы, девушка шарахнулась прочь. Растерянность