Горькие плоды смерти. Элизабет Джордж
когда Уилла больше нет, Уилла, его единственного брата, Чарли лишился еще и тебя. Ты не должна так поступать Ты должна понять, к чему это приведет, должна понять, как я боюсь…
Каролина вскинула руки в умоляющем жесте.
Индия подошла к свекрови. Ей был понятен глубокий страх этой женщины. Та боялась за старшего сына – вдруг он тоже наложит на себя руки? Индия сама этого опасалась. Именно страх за него вынуждал ее более двух лет оставаться с ним рядом, пока не случится нечто такое, что заставит Чарли взяться за себя. Но она устала служить ему опорой, подушкой безопасности, этакой жилеткой для его слез, и уход от него стал для нее единственным спасением.
– Ему требуется помощь, – сказала Индия. – Он знает это, но ничего не делает. Он говорит, что его помощь – это я…
– Так оно и есть.
– …но мы с вами знаем, что это неправда. Он потерял большинство своих пациентов. Перестал выходить из дома. В иные дни он даже не одевается. Просто лежит на диване и смотрит в потолок. Когда же я обращаюсь к нему с вопросом или пытаюсь о чем-то говорить, или…
– Я знаю, знаю, – сказала Каролина и расплакалась. – Ты имеешь право на другую жизнь. Но разве ты не видишь?..
Он скомкала один бумажный носовой платок и, вытащив новый, промокнула им мокрые щеки. Это действие как будто успокоило ее, потому что когда она заговорила снова, ее голос изменился. Из него исчезли умоляющие нотки, зато появились рассудительность и одновременно… нежность.
– Ты могла бы, Индия, хотя бы не подавать сейчас на развод?
– У меня нет таких намерений, – заверила ее врач.
– Слава богу! Потому что, понимаешь, он сейчас сам не свой, особенно после того, как ты стала встречаться с другим мужчиной, и если он получит документы, в которых…
Эллиот не дослушала ее, ибо в этот момент поняла все. Она ни единой душе не сказала о том, что встречается с другим мужчиной. Даже собственной матери. И если Каролине Голдейкер известно, что у нее завелся ухажер, она могла это узнать только одним образом.
Ей сказал Чарли. Позвонил и сообщил. И его мать, как это за нею водилось, бросилась выручать своего мальчика, теперь единственного.
Впрочем, это было еще не самое худшее. Потому что Индия не рассказывала ему о своих свиданиях. Он мог узнать об этом, только если сам за нею следил.
Единственным реальным свидетельством того, что Чарли Голдейкер вот уже две недели не выходил из дома, были пакеты с мусором и холодильник. Первые начали накапливаться в прихожей, словно поникшие дебютантки, отчаявшиеся заполучить партнера для танцев. А второй был пуст, за исключением куска заплесневелого сыра, трех яиц и картонки с молоком, чей «аромат» намекал на то, что самым мудрым решением будет немедленно вылить ее содержимое в кухонную раковину. За исключением этого, не было ничего – во всяком случае, на первый взгляд, – что говорило бы о том, что Чарльз не высовывал на улицу носа из их бывшей общей квартиры, с тех пор как увидел