Божественные соперники. Ребекка Росс

      Все его статьи обвиняли в разжигании войны Энву, лишь в некоторых хотя бы упоминался Дакр. Айрис порой задумывалась: Зеб публиковал их, потому что боялся богини и того, как легко она вербует солдат, или ему было велено издавать только определенную тематику? Может, канцлер Оута держит газету под контролем, втихую распространяя пропаганду?

      – Я… Да, знаю, сэр, но я подумала…

      – Что ты подумала, Уинноу?

      Айрис не сразу решилась ответить.

      – Канцлер накладывает на вас ограничения?

      – Ограничения? – Зеб расхохотался, будто она ляпнула глупость. – В чем?

      – В том, что можно и нельзя печатать в газете.

      Зеб нахмурился. Глаза на раскрасневшемся лице вспыхнули – Айрис не поняла, от страха или от раздражения, но он все же ответил:

      – Не трать мою бумагу и ленты для машинки на войну, которая никогда не доберется до Оута. Это проблема запада, а мы должны жить, как обычно. Найди какую-нибудь хорошую тему, и я, может, подумаю над тем, чтобы разместить твою статью в колонке на следующей неделе.

      С этими словами он постучал по столу костяшками пальцев и ушел, по пути прихватив плащ и шляпу.

      Айрис вздохнула. Она слышала в пустом помещении равномерный, словно сердцебиение, стук печатной машинки Романа. Подушечки пальцев стучали по клавишам, клавиши стучали по бумаге, подстегивая Айрис писать лучше, чем он, и застолбить за собой место раньше него.

      В голове была полная каша. Айрис выдернула эссе из печатной машинки, сложила и засунула в свою матерчатую сумку, затянула ее шнурком и подобрала туфельку со сломанным каблуком. Выключила лампу и встала, потирая заболевшую шею. За окнами было темно; на город опустилась ночь, и огни проступали во мраке как упавшие звезды.

      На этот раз, когда она проходила мимо стола Романа, тот ее заметил.

      Китт так и не снял плащ, на наморщенный лоб упала прядь черных волос. Его пальцы приостановились на клавиатуре, но он ничего не сказал.

      Айрис было интересно, хотел ли он с ней поговорить, а если хотел, то что сказал бы, останься они в офисе одни, когда никто их не видит. Вспомнилась старая поговорка, которую любил повторять Форест: «Преврати недоброжелателя в друга, и у тебя станет на одного врага меньше».

      На самом деле это была непростая задача. Однако Айрис остановилась и вернулась назад к столу Романа.

      – Не хочешь сэндвич? – спросила она, почти не сознавая, что за слова сорвались с ее губ.

      Она весь день ничего не ела, хотелось перекусить и одновременно поболтать с кем-нибудь, пусть даже с ним.

      – Тут через два дома кулинария, которая работает допоздна. У них лучшие маринованные