Последний полотёр. Роман в беседах, фрагментах и красках жизни. Абрам Вовин

      Ох, с каким удовольствием вздохнули люди умственного и творческого труда, по каким-то причинам не состоящие в союзах писателей, композиторов, художников. Как же они прятались от участковых милиционеров, обязанных привлекать тунеядцев, хотя бы чистить улицы. Представь себе Пушкина с метлой и Тургенева с лопатой.

      – По себе знаю, – сознался я. – Сам прятался от своего участкового, когда писал свою первую книгу, а работу в учреждении бросил. Формально и я был тунеядцем, поскольку в Союзе писателей ещё не состоял и как бы не имел права на «умственный труд», не подкреплённый трудовой книжкой.

      – По обвинению в тунеядстве часто преследовали и диссидентов. Их нередко увольняли с работы или нигде не брали на службу после отбытия заключения. После чего они были вынуждены срочно устраиваться на неквалифицированную работу, например кочегарами, даже если у них были средства к существованию, чтобы их не обвинили в тунеядстве. Но на этом экскурс в историческое прошлое нашей страны мы завершим, – закончил свою лекцию Александр. – Скажу лишь, что он был важен для понимания сути вещей, причинно-следственных связей. Ведь в настоящее время слово «батрак» почти утратило своё первичное значение и в русской речи используется лишь для названия человека, как правило крестьянского происхождения, который стал наёмным работником или занят тяжёлым физическим трудом и который представляет собой дешёвую рабочую силу.

      Разговор об отце Александра продолжился через пару дней.

      – В прошлый раз, Саша, мы остановились на том, что твой папа с юных лет пошёл в батраки. Что было потом?

      – В 1918 году в Сибири так же, как и повсюду, полыхала Гражданская война. И началась широкая международная интервенция бывших союзников по Антанте против молодой республики РСФСР. В Мурманске высадились англичане и американцы, во Владивостоке – японцы, поднял мятеж чехословацкий корпус численностью в сорок пять тысяч человек из бывших военнопленных.

      А Тюмень была завоевана белыми. Моего отца, семнадцатилетнего, насильно мобилизуют в армию Колчака. Там он прослужил год. Большевики к этому времени успели разогнать Учредительное собрание. Позже отец писал в соответствующих анкетах, что не воевал, а просто проходил обучение.

      А потом… он оказался уже в Красной армии, в Крыму, где действительно воевал против Врангеля. И не рядовым бойцом, а начальником пулемётного подразделения, «пулькоманды», используя революционную терминологию. Сражался почти до окончания Гражданской войны, которую вообще-то, по справедливости, надо бы считать ещё одной мировой, учитывая масштабы и количество стран Антанты на стороне белых.

      Затем