Художница. Зайкова Владимировна Дарья
спрашиваешь? – мама, одним пальцем, включила левый поворотник и аккуратно повернула руль, – директор мне всё рассказал.
Я замерла в молчании. Значит, он наблюдал за всей ситуацией со стороны и лишь тогда вмешался, когда посуды стало не избежать? Разве это нормально для директора? Конечно, нет. Если он всё видел, то должен был что-то предпринять. Хотя бы отстранить Ким от меня. Вместо необходимых мер, он, как и все остальные, только смотрел. Из этого вывод напрашивается один: школа меня презирает, включая и учителей, и директора. Мне не удавалось понять, в чём причина, ведь я никому не причиняла зла.
– Ты действительно так собиралась покинуть школу? – мама, задала вопрос, и я снова вернулась к реальности, – поцеловать чужого парня, подраться с девочкой и оказаться в медпункте? Это ты хотела, верно?
То есть, я не ошиблась. Школа меня не любит.
– В этом нет моей вины, мама, – ответила я.
– Нет твоей вины? А кто же тогда потянулся целовать того мальчика?
– Это было задание в игре, – тихо произнесла я.
– Мне на это наплевать, – мама еще сильнее сжала рулевое колесо и повысила голос, – в этой ситуации виновата только ты, и твои оправдания ничего не изменят.
Я отвернулась к окну и прижала руку к губам, чтобы подавить всхлипы. Как возможно жить в таком мире, где никто не понимает, не любит и не ценит? Очевидно, что возможно. Я сама в этом убеждаюсь.
Всё оставшееся время в пути мы молчали. Ни я, ни мама не стремились нарушить тишину. У обеих были свои взгляды на ситуацию, и если бы я попыталась вступить в спор, это только усугубило бы положение.
Глава 4. Марк Миллер ищет художника.
Элис.
Утром я проснулась от тепла солнечных лучей. Поглядев на солнце, вспомнила прошлый вечер. Конфликт с Ким, очередной спор с мамой, после чего я отгородилась в своей комнате и, похоже, заснула. Выпускной вечер начинался так великолепно: воздушные шарики, красивое платье, конкурсы, а завершился разочарованием. В итоге я винила только себя. Если бы я не повелась на провокацию от Томми, ничего бы этого не произошло; я бы вернулась домой, удивляясь, что никто не приставал ко мне. Но нет, я решила разозлить Ким Вильсон. Для чего?
Протянув руку к тумбочке, я нашла телефон, включила его и была поражена количеством пропущенных вызовов. Более двадцати звонков и сообщений, все от Дженнифер. В ту же секунду вновь раздался звонок. Лучшая подруга пыталась выяснить, что произошло, ведь она не смогла остаться долго и ушла домой раньше. Она не стала свидетелем драки с Ким. Я все рассказала ей. На другом конце провода слышалось только легкое дыхание; ясно было, что подруга шокирована и не знает, что сказать.
– Я знала, что твоя мама строгая, но обвинить тебя – это уж слишком даже для неё, – спустя несколько минут произнесла Дженнифер.
Я согласна с её мнением, но восстать против матери не могу, так меня воспитали. Тем более, что до происшествия с папой её характер был более мягким. Она всегда поддерживала меня в начинаниях, и если что-то огорчало, легко подходила и обнимала.