Свойство памяти. Полина Елизарова
поесть-то хотите? – прежде чем взяться за ручку обшарпанной двери, услужливо спросил дежурный.
– Нет.
– Тогда завожу?
Самоварова кивнула.
Пытаясь придать осанке начальственный вид, она сцепила пальцы рук. Вначале уложила их на стол, но тут же одернула и тихо выругалась. Тяжелый рукав тулупа задел стакан, и вылившийся чай образовал на разложенной на столе карте мира большую коричневую лужу в районе Тихого океана.
Человек, которого ввел в кабинет дежурный, оказался седым стариком. Невысокий и кряжистый, одетый в светлые костюмные брюки и грязно-зеленую телогрейку, из-под которой выглядывал замусоленный ворот шерстяного красного свитера, он стоял впереди словно чего-то опасавшегося дежурного, не поднимая головы.
Не зная, кто этот человек, и даже не представляя причины, по которой он сюда попал, Варвара Сергеевна между тем отчетливо понимала, что заключенный под стражу является, как бы сказал ее зять Олег, «каким-то мутным пассажиром». Вот только Олега здесь не было и быть не могло – он существовал, как и остальные члены ее семьи, в другом измерении.
В существовании другого измерения она не сомневалась, как и в том, что чай в стакане коричневый и уже совсем холодный, из окна привычно тянет отходами топлива и еще немного лесом, а дежурного зовут Василием.
Его жена, полноватая после родов, молоденькая и веснушчатая, как и он сам, недавно скреблась в кабинет, чтобы угостить начальницу мужа свежеиспеченными, с застревавшей меж зубов ягодой, пирожками.
Дежурный глядел на нее выжидающе – выйти или остаться?
Нет, ей не показалось, задержанный Василия пугал.
Она поспешно махнула рукой – «выходи».
– Вы меня совсем не помните? – Задержанный наконец приподнял тяжелую голову и разжал, будто делая над собой усилие, тонкий и длинный, обветренный рот. Руки за его спиной были связанны толстой грязной веревкой.
– А должна? Я должна вас помнить? – отчего-то смущаясь его присутствия, нарочито игриво спросила Варвара Сергеевна.
Во всех, как бы выразился ее зять Олег, «непонятках» она по наитию включала женщину. Этот проверенный жизнью способ никогда не подводил как в личной жизни, так и на службе – мелкие криминальные рыбешки «кололись» быстрее; а для тех, что покрупнее, требовалось чуть больше времени, чтобы очароваться не только душевной, но и красивой женщиной-следователем.
Вот только сохранилась ли ее красота? Зеркал на стенах не было.
Где-то в ящиках стола, возможно, завалялась пудреница, но искать ее сейчас было бы неразумно.
Самоварова крутила в руке папиросу.
– Вы так и не бросили? – глядел на ее руки мужчина.
– А должна была?
– Вы много кому должны, – огорошил он.
Голос его был сух и черен, как опостылевший чай в картонной коробке, что хранилась где-то на кухне. Кокетство мигом улетучилось, и она пошла в атаку:
– А вы что же, бросили?
– Давно.
– Главные борцы