Комиссар. Часть 2. Орудия войны. Яна Каляева
бунту ради бунта?
Антонов завозился, наливая самогон в стакан. Поднял глаза на Сашу:
– Будешь?
– Нет, мне хватит.
– Вот и какой с тебя прок, комиссар? – с тоской спросил Антонов. – Ни подраться с тобой, ни выпить толком… Кто только придумал набирать баб в командный состав.
– Ты на вопрос-то ответишь? Или нечего тебе сказать? – спросила Саша нарочито задиристо. Она поняла, что Антонов такое ценит. Кто другой на его месте давно бы осадил зарвавшегося комиссара, но у не желающего зваться атаманом командира были своеобразные понятия о чести. Он считал должным отвечать за свои решения перед любым, кто потребует с него ответа.
– Да как тебе сказать, комиссар… – Антонов нахмурился. – Не то чтоб мы белых тут шибко ждали. Но они явились не запылились. Перевешали большевиков, кого поймали. Провозгласили свой Новый порядок и в первую голову объявили свою аграрную реформу.
– Эсеровскую аграрную реформу, – уточнила Саша.
Антонов стиснул стакан так, что побелели костяшки пальцев. Из-за покрывающего стенки жира стакан выскользнул из его руки, упал на пол и разбился вдребезги.
Антонов и Саша уставились на осколки, которые усеяли разделяющее их пространство. Белый рассвет пробивался через нечистое окно.
– Да чтоб ему пусто было, – проклял Антонов не то стакан, не то Новый порядок. – На словах-то вроде все гладко выходило. Но быстро выяснилось, что земля теперь вся принадлежит кулакам. И в Советы новые прошли только они, по имущественному, мать его, цензу. Получилось так, что часть из нас получила все, за что против большевиков вышла. А часть потеряла и то, что прежде имела. Ваши-то хоть землю не отбирали…
– Разве это не то, чего вы, эсеры, хотели? Вы всегда жаждали опираться на богатых крестьян.
– Я этого не хотел, я! – Антонов повысил голос почти до крика, но кричал он теперь не на Сашу. – Я ж вырос на Тамбовщине. Я знаю, во что тут обходится людям земля. Возьми горсть ее и сожми – из нее не вода потечет, а кровь, пот и слезы тех, кто трудится на ней. Но я еще полагал по первости, может, наладится как-то. Неужто соседи миром не сговорятся. Вместе ж продотряды закапывали в землю эту самую. Но так обернулось, что получив власть, кулак стал хуже комиссара…
– И что же ты сделал?
– А у меня тут много оружия было припрятано по схронам. И что у чехов пленных конфисковать удалось, и с советских складов. Я и решил не сдавать его покамест. Меня начальником милиции-то оставили как героя антибольшевистского сопротивления. Паек хороший положили, жалованье рублями их новыми платили. Живи – не хочу. Вот только про оружие это спрашивали, да все настойчивее. Я тупое лицо делаю: никак нет, не могу знать, ваше благородие!
Саша не сдержала улыбку – так потешно Антонов это изобразил.
– Только, видать, донес кто, – помрачнел Антонов. – Новый порядок, он доносы-то поощряет, премии хорошие за них выписывает. Вызвал меня комендант и сказал: либо награбленное в годы безвластия сдавай, либо клади