Homo Sapiens. Обезьяна, которая отказалась взрослеть. Занимательная наука об эволюции и невероятно длинном детстве. Бренна Хассетт
стратегия – бессистемная или целенаправленная. Сложность в том, что эволюционных факторов может быть очень много, а разные животные реагируют на них настолько по-разному, что просто голова кругом идет[20]. Если мы хотим разобраться, почему у людей именно такое детство, нам придется учесть все, что могло бы произойти с животными, биологическая природа и условия обитания которых похожи на наши. Нам нужно знать, какие у нас были варианты, и для этого мы рассматриваем мартышек, лемуров и человекообразных обезьян, карабкающихся по нашему генеалогическому древу. Если разные истории жизни – это истории разных инвестиционных стратегий, нам стоит знать, куда наш вид вкладывает свои кровные.
При этом история жизни очаровательного карликового лемура, к примеру, резко отличается от истории жизни сурового старого орангутана. Если ты родился карликовым лемуром – это, пожалуй, не лучший старт в жизни. Около половины маленьких карликовых лемуров не доживают до детородного возраста, а если и доживают, в дикой природе редко переваливают трехлетний рубеж. А малайское название орангутана – «лесной человек» (uraŋ hutan) – недаром ошибочно переводят как «лесной старик»: орангутаны живут до шестидесяти лет, а иногда и дольше.
Несколько лет назад лесная человечица Пуан, знаменитая самка суматранского орангутана из Пертского зоопарка, скончалась в возрасте шестидесяти двух лет, успев стать матерью одиннадцати маленьких орангутанчиков. Это серьезное достижение, если учесть, что большинство самок орангутанов достигают половой зрелости примерно к пятнадцати годам и в дикой природе обычно рожают детенышей с интервалом в восемь-десять лет. Напротив, у самки карликового лемура за ее краткую жизнь происходит совсем немного репродуктивных событий, и даже если она рожает близнецов, что для ее вида норма, ей все равно удается произвести на свет максимум от четырех до, скажем, двенадцати лемурчиков, причем половина из них, как мы знаем, обречена.
Одиннадцать детенышей против примерно четырех – это на первый взгляд очевидная победа орангутанов с их медленным взрослением. Однако у медленного взросления есть свои минусы. Из этих одиннадцати детенышей тоже осталось бы около четырех, живи Пуан в дикой природе – если предположить, что дикой природы сохранилось бы достаточно для того, чтобы Пуан было где жить. А четыре особи своего вида за шестьдесят лет – это значительно меньше орангутанов, чем экспоненциально растущая численность карликовых лемуров, которые успели бы народиться за то же время. Антрополог Пол Харви подсчитал, что за жизнь одного поколения горилл (которые размножаются так же медленно) может родиться десять миллионов карликовых лемуров.
На сегодня будущее и у карликового лемура, и у орангутана крайне туманное. Джунглям на острове Мадагаскар, в краю веселых лемурчиков, грозит гибель, а уничтожение лесов в Индонезии, вызванное в основном нашей потребностью в дешевом пальмовом масле, которое мы подмешиваем в свои полуфабрикаты,
Возьмем хотя бы освоение космоса: микроскопические тихоходки с их невероятной выносливостью реагируют на него тем, что не делают абсолютно ничего, а люди посылают на орбиту автомобили, где по радио играют песни Боуи.