Канцелярская крыса. Том 1. Константин Соловьев
ждать поезда?
Джентльмен пожал плечами, не отрываясь от газеты. За свое зрение он явно не беспокоился.
– Когда как. Обычно с четверть часа. Если эти бездельники не объявляют забастовку.
Герти достал из жилетного кармана увесистый медальон беккеровских часов[14], взглянул на циферблат.
– Ждем уже двадцать пять минут.
– Бывает.
Джентльмен с газетой явно не испытывал неудобства от долгого ожидания. Поэтому Герти удивился, когда тот встрепенулся и поднялся со скамейки.
– Поезд. Слышите?
Герти прислушался и сам уловил звук приближающегося состава. Сначала это была едва различимая вибрация камня под ногами, но уже спустя несколько секунд она превратилась в далекий гул. Из темной норы, словно проточенной в бетоне огромным подземным червем, повеяло холодным воздухом. Герти поставил саквояж и чемодан поближе, чтобы не пришлось с ними маяться, заходя в вагон. Будучи по своей натуре человеком осторожным, он убедился, что стоит по крайней мере в пяти дюймах от жирной красной черты, проведенной вдоль перрона.
Что-то в приближающемся звуке показалось ему странным, но что именно, он и сам не мог сказать. Возможно, на здешние паровозы ставят более мощные двигатели, оттого приближающийся гул казался не монотонным, а рыкающим, неравномерным. Таким, который обычно не издает хорошо отлаженная машина.
Неожиданно странным образом повел себя пожилой джентльмен с газетой. Несколько секунд он, как и Герти, вслушивался в приближающийся звук поезда, а потом вдруг воскликнул:
– Святой Павел! Опять!
Герти собирался было проигнорировать этот возглас, чтобы джентльмен понял, каково это, когда твои слова пропускают мимо ушей. Но тот не собирался успокаиваться.
– Эй вы, в котелке! Отойдите! Отойдите от рельс! Живо!
– Что такое? – поинтересовался Герти и для верности скосил глаза. Как и прежде, от платформы его отделяло солидное расстояние.
Удивительно, но прочие пассажиры, ожидавшие поезда на перроне, и в самом деле стали отодвигаться подальше, опасливо придерживая шляпы. Гул тем временем все нарастал и в какой-то момент стал даже не гулом, а дребезжащим рокотом, катящимся по тоннелю. Герти с неудовольствием отметил, что рокот этот делается все более и более пугающим. Было в этом дребезжании что-то зловещее, причем зловещее не на механический, а на животный лад. В нем не ощущалось монотонности, которая отличает работающие станки и агрегаты. Скорее, в нем было что-то яростное, хрипящее, рвущееся, что-то, на что не способен обычный металл…
Прежде чем Герти успел осведомиться, что происходит, пожилой джентльмен неожиданно прытко подскочил к нему и, сдавив предплечье, заставил отшатнуться от рельс. Герти открыл было рот, чтобы поинтересоваться, какого черта он себе позволяет, но не успел.
Из округлого зева тоннеля пахнуло воздухом, но в этот раз воздух был горячий, как из домны. Он нес тяжелый запах раскаленного металла и дыма вроде того, что
«Густав Беккер» – швейцарская марка часов, по имени основателя компании.