Избранный светом. Песни хищных птиц. Рия Альв
И в то же время с восхищением, почти с трепетом: «Подойди, покажись во всей красе».
«Одно стихийное бедствие любуется другим», – подумала Фрея.
– Если так и будем стоять, то точно промокнем, а пока у нас есть шанс спастись, – сказала она.
Дей кивнул, легким, до странного привычным жестом приобнял ее за плечи, и так они пошли вперед. Он совершенно не замечал, что с Фреей что-то не так, что она вздрагивает от каждого раската грома, что до боли стискивает собственное запястье, стараясь не впиваться в него ногтями.
Точнее, Дей крайне талантливо делал вид, что не замечает. И Фрея была ему за это благодарна.
Небо вновь расчертила молния, но Фрея увидела лишь отражение вспышки в глазах Дея. Ярко-желтый росчерк по медово-золотому.
– Любишь грозы? – зачем-то спросила Фрея, ей самой показалось, что ее голос потонул в шуме, но Дей ее услышал и тут же ответил:
– Да. Они меня завораживают, наверно. – Он с трудом оторвал взгляд от неба и посмотрел на Фрею.
Он улыбался, спокойно, непринужденно, будто вокруг них не творился хаос, будто не сверкали молнии, будто ветер не был настолько сильным, что роскатт, бежавший впереди, с каждым порывом припадал к земле, боясь, что его унесет.
– Когда-то давно, еще в детстве, я в грозу шел от одного поселка к другому. Мне лет одиннадцать было, наверно, я гостил у бабушки на юге. Там город такой странный, центр и цепочка маленьких курортных поселков от него вдоль всего побережья. И вот я со знакомыми дошел до того, где они жили, а домой пошел один вдоль железки.
Фрея вспомнила, что «железкой» называется железная дорога. Сочетание слов звучало красиво. Но вид Фрею не очень впечатлил. Дорога больше походила на лестницу, хотя Дей заверил, что он все правильно нарисовал и точно ничего не напутал. А вот поезда он, как сам сказал, изобразил схематично. Но они Фрее больше понравились. Жалко, что у них ничего такого не изобрели.
– А это неопасно, ходить по рельсам?
– Опасно. Но я не по ним шел, рядом. Просто так точно не заблудишься, железка тянется вдоль всего побережья. – Дей снова смотрел на молнии, и отсветы заставляли его глаза вспыхивать почти так же, как бывало во время приступов. – Вот я шел, прошел практически половину пути, и началась гроза. А на море шторм. Ветер. Волны огромные, небо серое, море черное совсем с белой пеной. И молнии прямо в него врезаются. Мне казалось, что я вижу, как они уходят под воду и море будто искрит. Я так стоял и смотрел, наверно, минут десять, может, двадцать. Потом дождь ливанул. Там дожди такие сильные, будто под водопадом стоишь, захлебнуться можно. От шума потока даже грома почти не слышно. Не видно ничего, только отсветы белые вокруг и вода.
– Знаешь, звучит не как то, после чего можно влюбиться в грозу, – Фрея усмехнулась. Они почти дошли до конца поля. Молнии так и сверкали вокруг, но дождь не начинался.
– На самом деле я, наверно, мог умереть, в меня вполне могла попасть молния, или сель сойти, – задумчиво проговорил Дей. – Но до этого я никогда не видел чего-то… такого. Оно меня поразило. Я даже