Фотограф. Мэри Дикси Картер
с облегчением увидела, как Натали широко улыбнулась. Казалось, она немного расслаби лась.
– Тебе с ней весело? – спросила я.
На руке Натали я заметила почти сошедшую временную татуировку со словом «Вдохновение». Поставив на стойку тарелку с лазаньей, я тоже присела на табурет.
– Пайпер любит рассказывать, как ей весело с другими друзьями.
– Понятно.
– Она не хочет, чтобы я считала себе ее настоящей подругой.
– Может, она беспокоится, что это ты ее не считаешь настоящей подругой?
Натали сделала паузу, словно обдумывая эту идею.
– Может быть.
Пока девочка ела, она была тихой и задумчивой. На десерт я достала нам по кусочку торта. Вообще-то, я следила за фигурой и сладкого избегала, но мне хотелось, чтобы Натали почувствовала, что ее праздник для меня действительно важен.
– Твоя мама сказала, что ты мастерски играешь на виолончели. – Я искала тему, которая подняла бы ей настроение.
– Ей бы этого хотелось.
Пришлось придумывать легкомысленный и приятный ответ.
– Ты что! Она действительно считает, что ты потрясающая! Тебе самой нравится играть на виолончели?
– Я не знаю, что мне нравится делать. – Натали натянуто улыбнулась.
– Сыграй что-нибудь для меня.
Натали быстро вдохнула.
– Ладно…
Покончив с тортом, мы прошли в комнату, где стоял инструмент, и Натали сыграла отрывок по памяти. Она действительно была очень неплоха.
Я захлопала в ладоши.
– Просто супер!
Девочка сдержала улыбку, но я была уверена, что она довольна моей реакцией.
– Это был концерт Элгара для виолончели, который я играла на сольном концерте на прошлой неделе. – Она спрятала инструмент в футляр.
– Жаль, я не была на выступлении.
– Родители не снимали, но у учителя есть видео. Так что можно будет посмотреть.
Чуть позже, поднявшись наверх, Натали надела пижаму с единорогом, почистила зубы и забралась в постель – на постельном белье, конечно, тоже были единороги. Я поцеловала ее в лоб, точно так же как родители перед отъездом.
Запустив посудомоечную машину, я протерла столешницы – от мятного запаха органического моющего средства меня подташнивало. Затем накормила Ицхака органическим кормом для собак. Когда мне было восемь, меня укусил ротвейлер, и я попала в больницу. С тех пор при общении с собаками я никогда не чувствовала себя полностью расслабленной. Ицхак был слишком стар, чтобы кого-то обидеть, но некоторые страхи нерациональны.
Снаружи поднялся ветер, и стекла в окнах громко задрожали. Ицхак завыл в потолок.
Я же размышляла, какова моя жизнь по сравнению с жизнью этого пса. Его воспитывали в безоговорочной любви люди, которые заботились о его физическом и психическом благополучии.
Закончив дела на кухне, я провела остаток вечера в одиночестве, осматривая дом. У многих моих клиентов в комнатах были установлены камеры, но меня не удивило, что у Страубов их нет. Камеры нарушили