Ретроград-3. Комбат Найтов
Как с точки зрения подготовки техники и вооружения, так и по подготовке личного состава. Сам боевых вылетов не имею.
– Это и есть ваш «тропфен»?
– Не совсем, это истребитель сопровождения, с дальностью 2800 километров, точнее, его учебно-боевой вариант. Они не принимали участия в войне против Германии, использовались чуть позже против Японии. То, что вы называете «тропфен», имело другой двигатель: М-62ИР или М-63, наддутые по оборотам до 1560 и 1800 сил.
– Вот, можете передать вашим делегатам, что это был серьезнейший прокол нашей разведки. По нашим данным у вас не должен был появиться истребитель, равный нашему «фридриху», еще три – четыре года. При самом благополучном для вас раскладе. Разведка была уверена, что самолет И-180 в серию не пойдет, вместо него будет выпускаться «Як-1», уступающий по всем параметрам нашим «Мессершмиттам». Вы применили «стовосьмидесятые» в Греции, но адмирал Канарис убедил Гитлера, что 7-го ноября 1940 года был подписан документ о снятии его с производства и с вооружения. И показывал этот документ. В воинских частях на границе этот самолет не появился, там по-прежнему стояли И-16 и И-153. Несколько полков перешли на новые «МиГ-3». Но самолет еще не был освоен вашими летчиками, поэтому его в расчет можно было не принимать.
– Видите-ли, генерал, если это скажу я – мне не поверят.
– Почему?
– Потому, что я получил две Сталинские премии за создание самолетов И-16Н и И-16НМ.
– Это же самолеты Поликарпова.
– Да, я только модернизировал их винтомоторную группу.
– И провели две бомбежки, которые решили исход войны… Хорошо, я согласен выступить на вашем съезде. Но, мне требуется встреча с самим Сталиным. Мне кажется, что вы в Германии совершаете большую ошибку, усиленно продвигая вперед только партию Тельмана. Но об этом я хотел бы поговорить лично с ним.
– Я задам ему этот вопрос, сейчас я ответить за него не могу, генерал.
– Я понимаю. Это не будет связано с выступлением на вашем съезде, но я не хотел бы упускать возможность привлечь гораздо большее количество людей для строительства новой Германии.
– Я пришлю за вами самолет. До свидания!
– До встречи! Теперь я, по меньшей мере, знаю: кто это сделал. Рад был познакомиться.
Мы пожали друг другу руки и прошли к самолету. Одним «союзником» стало больше. Мой охранник доложил, что самолет заправлен и получен позывной на обратный рейс. Я запустился от аэродромной сети, помахал рукой последнему руководителю третьего рейха, и вырулил на старт. В Москве казалось, что его будет не уговорить прилететь в Москву. Так, по крайней мере, докладывал Серов. Еще до начала рабочего дня в Кремле был на месте и секретариат успел подготовить докладную записку Сталину. Но вызвал он меня по этому вопросу гораздо позже. Заодно сделал втык за использование «капельки» для перелета. Пришлось напоминать ему, что он лично разрешил мне летать еще в сороковом. Сдал ему черновик своего выступления. Его вернули через день с кучей исправлений и пометок. К концу марта я уже вошел в