Венец Иного Мира. Оксана Трубецкая
ванны была завершена, Гвен бережно укутала Светлану в мягкий халат глубокого сливочного оттенка, который сразу нежно облегчил её плечи. На ноги, без лишних вопросов, горничная надела тонкие, изящные тапочки, не оставив Светлане ни малейшего шанса протестовать. Гвен отправилась за завтраком, а Света осталась одна, стоя посреди роскошных покоев, окружённая мягким светом, льющимся сквозь голубоватые гардины.
И тут, одна на один с внезапно настигшими мыслями, Светлана ощутила какое-то щекочущее, почти жутковатое любопытство. Она подошла к большому зеркалу, опасливо, словно это было окно в параллельный мир. Сердце заколотилось, и она сделала последний шаг, задержала дыхание и… посмотрела.
На неё из зеркала смотрела не просто красивая женщина – кто-то, кого она в жизни, наверное, никогда бы не осмелилась и вообразить. Тонкие, слегка загнутые брови, яркие голубые глаза, в которых угадывался холодок – чужой и совсем не её – казалось, видели весь мир. Длинные, роскошные ресницы обрамляли эти глаза, а на губах застыл мягкий, чуть капризный изгиб. Светлые волосы каскадом падали на плечи – густые, ниспадающие волнами и настолько послушные, что даже не требовали никакой укладки. Тело… это было тело, с которым ей не приходилось мириться или договариваться, тело без всех тех привычных несовершенств и постоянной усталости. Стройные плечи, гибкая, ровная спина, кожа, напоминающая тёплую, светлую карамель, ни единого следа привычной болезненной бледности.
Её взгляд на мгновение задержался на лице в зеркале, на этих странных чертах, незнакомых, но как будто воплощавших её мечты о том, какой она могла бы быть. Она видела перед собой образ, который совершенно не вязался с её прежним миром, с её ростовской спальней и всей её прежней жизнью.
"Я умерла. Точно умерла," – Светлана закрыла глаза, как будто только так могла по-настоящему принять это простое и, как выяснилось, страшное откровение. Ощущение окончательности охватило её, и она знала: такое ей бы точно не приснилось.
Она пыталась вспомнить все обстоятельства и почти сразу поняла, что врачи наверняка были правы ещё с её рождения. Её сердце, слабое и капризное, остановилось – и, разумеется, именно в тот день, когда ей исполнилось тридцать. Её тридцатый день рождения… Сколько лет она мечтала прожить чуть больше, успеть сделать хоть что-то, вырваться за пределы четырех стен, в которых прошло почти всё её существование.
Света вспомнила, как стояла ночью на балконе, впитывая прохладный воздух и мечтая о новом, настоящем. Хотела так многого – простого, но, как казалось, несбыточного: почувствовать солнечный свет на коже, съесть спелую клубнику, отправиться в путешествие, испытать ту самую любовь, о которой говорили в книгах. Но мечта так и осталась мечтой. Посмеявшись над собой, она вернулась в свою комнату, выпила свои неизменные таблетки и, как всегда, улеглась в постель.
И вот, той же ночью её сердце решило, что с неё хватит. Только душа не желала так легко сдаться. Светлана вдруг ощутила, что оказалась здесь, в чужом теле,