Пучина забвения. Матвей Струцкий
к девушке в упор, затем нагнулся. Его лицо находилось в сантиметрах от лица Вики. Её дыхание и пульс были запредельными, она попыталась отстраниться, но спинка стула не давала. Она почуяла дыхание хищника, бьющееся об её щеки.
– Хочешь что-то сказать?
Девушка быстро покивала головой.
– Потом. Думаю, моя речь будет более значимой, чем твои бессвязные крики.
Раймс отпрянул и словно акула, изучающая добычу, начал ходить кругами:
– Понимаешь ли, солнце, я знаю твой маленький секрет. Как же прекрасно, когда у друзей есть общая тайна, правда?
Вика всё также интенсивно дышала. Её плечо ныло от боли.
– Да-да! Вот и я о том же. Через две недели у Марины день рождения, поэтому я решил заранее устроить ей подарок. К тому времени он уже должен распространиться по всему твоему телу. Понятно, что до Обречённой тебе ещё далеко, но первые изменения будут видны уже всем.
Девушка начала истошно мычать, и Раймс наконец вынул кусок ваты изо рта пленной:
– Конечно я тебя выслушаю. Ну что за вопросы. Тут наш секрет никто не услышит.
Вика откашлялась, затем хрипло спросила:
– Что тебе от меня надо? Ты и так уже сделал своё. Я заражена.
Девушка вспомнила тот самый удар во время боя, когда клинок Обречённого рассёк её плечо. Иногда Раймс смачивал клинок раствором ортофетамина, чтобы заражать жертв. Делал он это крайне редко, но работало безотказно.
То ли изображение начало двоиться, то ли в комнате неожиданно стало сразу десять Раймсов. Они всё также медленно ходили вокруг неё, иногда подёргиваясь, пока наконец не соединись в одну форму – истинного Раймса:
– Представь художника, который начал рисовать прекрасную картину. И вот – он нарисовал прекрасный портрет, но не закончил пейзаж. В принципе, картина уже шикарна, её купят и такой, но как же можно оставить её недорисованной?
Обречённый рывком приблизился к Вике – и вот он снова обдаёт её горячим дыханием.
– Ч-что?
– Надо добавить ещё несколько «деталей».