В самом сердце Сибири. Комбат Найтов
похожа. Сооруди прическу, которую никогда здесь не делала. И одень очки, противосолнечные. И чуть измени голос. Старайся вообще не разговаривать, хотя, голос у тебя и так изменился. Вспомни, были ли у тебя какие-нибудь любимые «речевые паразиты». Вот их употреблять категорически нельзя. Могут быть провокации, типа «Привет, с возвращением!» Обдай холодным взглядом, и: «Извините, вообще-то, я здесь в первый раз.» В общем, понятно? Потренируйся. Готовься быть великой актрисой!
– Постараюсь!
В общем, по поселку поползли слухи: «Так вот почему Катька и Семен уехали! От ворот поворот он ей дал! У него лялька почище будет!» Екатерина вышла на причал с ребенком на руках, в платье, в котором ее никогда не видели. С прической, как будто она только что из парижского салона (вместе делали). В ее «арсеналах» нашелся лак, который изменял оттенок волос. А второй наносил радужные полосы на прическу, из-за чего цвет волос точно определить не удавалось. Туфли на высоком каблуке, которые носить здесь было негде, изменили ее рост. На глаза она одела цветные линзы, и они стали изумрудными. Очки не потребовались. Плюс, «немного косметики», и, вуаля! Операция по изменению внешности и создания впечатления, что все уехали, а клоуны остались, прошла успешно. Оставалась одна проблема: дактилоскопия. Вот тут: Здравствуй, ж-па, Новый Год! Алексей порылся в мозгах у основного компьютера. Там были определённые намеки, что изменить рисунок, теоретически, возможно, но, никакого описания не было. Пришлось обращаться к «искину». Тот подтвердил, что есть технологии, позволяющие это сделать, но, не рекомендовал производить эти операции. Алексей собрал «военный совет».
– Малыш, есть одна проблема, о которой я бы хотел поговорить, и услышать твое мнение об этом.
Было видно, как напряглась Катя. Старая «закалка» еще частенько давала о себе знать. «Улитка» готовилась занять привычное место в раковинке.
– Я не знаю, о чем ты, говори.
– Я о твоих пальчиках. В загранпаспорте, который, в отличие от денег, ты почему-то держишь дома, хоть и прячешь от посторонних, есть твои пальчики. Он – биометрический. То есть, все, что мы сделали обращается в ноль, как только найдут твою ладошку. Его необходимо уничтожить. Но, эти самые пальчики, а, возможно, и ладони, есть в любом полицейском участке, через базу данных. Согласна?
– Что ты этим хочешь сказать?
– Я поговорил со знающими людьми, замена части рисунка возможна, но требует генетического вмешательства. Для того, чтобы стать абсолютно свободной, требуется твое желание. После этого ты можешь покинуть эту глухомань, и жить, где хочешь.
Возникло молчание.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– Ты хочешь, чтобы я, вернее, мы уехали?
– Ты, о чем?
– Ты нас гонишь?
– Кого?
– Меня и Влада!
– Ты чего, с ума сошла?
– Нет, но мне показалось.
– Это не так, просто есть такая возможность, и я не мог не сказать тебе об этом.
– Я совершенно не готова к таким… операциям или действиям. Единственное, чего мне хочется, чтобы МЫ, понимаешь, мы