Демон революции. Жизнь и приключения Розалии Землячки. Лев Овалов
была записка, обо всем говорилось иносказательно, условными словами, однако расшифровать подлинный смысл было нетрудно. Во избежание провала Землячке предписывалось без промедления выехать за границу.
– А где товарищ Игнат? – поинтересовалась Землячка.
– Я встречусь с ним позже, – уклончиво ответил Фоменко.
– Тогда я иду, – сказала Землячка. – Извинитесь за меня перед товарищами.
– А как же заседание? – удивился Фоменко.
– Батушанскому скажите, зайду к нему завтра, – сказала Землячка. – Предстоит более важная встреча.
На самом деле никакой встречи не предвиделось, завтра она будет уже далеко. Педантизм у нее был в крови, она соблюдала дисциплину сама и требовала того же от других.
Ближайшим же поездом, через два часа, она выехала в Одессу. В Одессе получила заранее приготовленный паспорт и спустя день переехала границу. Деньги были, отец не отказывал в помощи, а она не стеснялась эту помощь принимать: в партийной кассе всегда ощущался недостаток в деньгах, – и без особых приключений добралась вскоре до Женевы.
Чистенький, аккуратный город на берегу озера.
Ей так не терпелось добраться поскорее до цели своего путешествия, что она взяла у вокзала извозчика.
Вот и пригород, поселок Сешерон, небольшой двухэтажный домик.
С улицы она попадает в просторную кухню с каменным полом. Навстречу ей идет Надежда Константиновна. Очень вежливая и в то же время несколько рассеянная – сейчас у нее столько дел, что ей трудно делить между всеми свое внимание.
Во второй раз Землячка в гостях у Ленина.
– Розалия Самойловна? – Крупская сразу узнает посетительницу. – Как добрались?
Она пожимает гостье руку.
– Отлично, паспорт у меня хороший, – отвечает Землячка. – Я бы задержалась в Екатеринославе, но получила записку…
– Да, да, – подтверждает Крупская. – Мы боялись за вас, очень уж ненадежен Батушанский.
Удивительно! Здесь, в Женеве, в такой дали от России, знают о Батушанском и знают, по-видимому, больше, чем известно о нем в Екатеринославе.
– Рассказывайте, что в Екатеринославе, в Одессе? – расспрашивает Надежда Константиновна. – Как отношения с бундовцами?
В кухне многочисленное общество. Одних Землячка видит впервые, других знает хорошо. Дементьевы, Шотман, Книпович, ростовчане Гусев и Локерман…
– У нас тут такая толчея, – говорит Надежда Константиновна.
К ним подошел Красиков, он же Игнат, он же Панкрат, он же Шпилька, у него тысяча псевдонимов – он опередил Землячку, появился в Женеве раньше ее.
– Настоящий притон контрабандистов, – пошутил он. – Видите, что за мебель?
Стульев не хватало, сидели на ящиках из-под книг, но это никого не стесняло и не смущало, чувствовали все себя свободно и непринужденно.
Не было только хозяина квартиры – того, к кому все они собрались.
Землячка понимает, что все здесь так же, как и она сама, делегаты