Ларс. Виктор Гросов
ухо прошептал что-то ободряющее, посоветовав не злиться и не прибить какую-то старуху.
– Позволим же единственному выжившему в той битве, – продолжила Ньеруна, – почтить славу погибших братьев. Сыграй, отрок!
Вот же змея. Это она из-за того, что я выжил, а ее дети нет? Я виноват в этом, что ли? Зачем же она так колко смотрит на меня с еле заметной усмешкой? Я понял, она знает, что у Ларса амнезия, и сыграть он не сможет. Видимо, таким образом она хочет меня поставить в неловкое положение, выставив неумехой, недостойным быть наследником. А вот выкусь, старая карга! Это, конечно, не гитара, но суть одна и та же. Эх, давно я не играл и не пел. В студенческие годы я давал жару, да так, что о-го-го! И не хвастаюсь я. Может, чуть приукрасил, но суть не поменялась.
Лютня имела пять парных струн. Пробежавшись по ним, я поднастроил их и задумался. А что же сыграть? Я не помню уже многого из того, что игралось раньше на автомате. И тут меня озарило. Есть одна шикарная баллада, которая в это время идеально впишется. А главное, она зайдет Гостомыслу и поставит на место неудачницу-провокаторшу Ньеруну. И я запел, ох, как я запел. А как сыграл! Во мне сейчас актер Безруков говорит. Баллада о трех сыновьях даже в мое время не оставляла никого равнодушным.
Когда я первый раз услышал это произведение, я был взволнован и наполнен эмоциями. Эта баллада в моем воображении рисовала настолько живые картины, что можно сказать, я посмотрел фильм. Яркий и красочный.
Я не ошибся в своем выборе. Я не злораден по натуре. Но перекошенное лицо Ньеруны было как бальзам на душу.
Гостомысл встал. Его глаза подозрительно блестели. Он хотел что-то сказать. Хватал ртом воздух и сдувался. Махнув рукой на свои попытки, он обошел стол и крепко прижал меня к себе. Звенящая тишина разрушилась под одобрительные крики гостей.
Мне стало стыдно за свой поступок. Даже как-то неприятно. Этот человек потерял троих детей и сегодня чуть не потерял последнего, а я тут песенки распеваю. Да он же собой прикрывал меня от лучника ценой своей жизни, дабы сохранить мою. Чувствую себя негодяем. В этом веке люди настолько открытые, что даже прожженному цинику из двадцать первого века должно быть стыдно. Здесь спор решается силой либо своим разумением справедливости. И я в это чистое и честное лезу своими грязными сапогами, материализовавшись из информационного века.
Наобнимавшись, отец поднял кубок за славных потомков словенского племени и яркое будущее нашего народа. Я же в расстроенных чувствах, стараясь не показывать свое настроение, под конец застолья покинул пирующих и направился в свою избушку. Сокол тоже пошел спать, напомнив мне о ранней побудке и поездке к вятичам.
Уже лежа в постели, я пытался осмыслить события сегодняшнего дня и проанализировать свое поведение. Мне нравится здесь. Если бы не постоянные покушения на меня, то было бы вовсе хорошо. С другой стороны, при удачной инсценировке своей гибели можно остаться и наблюдать за становлением Руси. Можно помочь Рюрику зародить массовое производство