Дом преподавателей, или Бегство из рая. Часть 1. Гриша Поцелуйчиков
человеком я поинтересовался, – а что же это была за энциклопедия? И опознал по хранящимся у меня до сих пор иллюстрациям, что это был Meyers Konversations-Lexikon, видимо, издания конца XIX – начала XX века.
Пластинки нельзя было сдать в макулатуру, и с ними мы поступали проще. Сразу от подъезда профессора начинался склон, идущий от арки в сторону школы. Мы устроили соревнование – кто дальше забросит. Пластинку запускали ребром, и она катилась с горки. Некоторые пластинки разбивались, а другие, более крепкие, докатывались до школьного забора, и их можно было запустить еще раз.
Этот праздник продолжался несколько дней. Весь двор был усыпан осколками пластинок и обрывками немецких книг. Дворники ругались, убирали, а на следующий день все начиналось заново. В нашем доме жили профессора, академики, преподаватели со всех факультетов Московского университета. Ни один из них не пришел в домоуправление, в школу, не подошел к нам, не поинтересовался, а что же это такое происходит во дворе на глазах у всего дома? Квартира опустела, и наш праздник кончился сам собой.
На дворе была не гражданская война, шел 63-й или 64-й год. Этот немец, может быть, всю жизнь собирал книги и пластинки, а через несколько дней после его смерти все это изорвали и разбили без остатка его соседи – дети профессоров и преподавателей. Я уж не говорю про личный архив, фотографии, которые просто выкинули на помойку.
ххх
Я хватался за книги и приставал с расспросами к родителям, потому что не понимал, что для них ценно, а что – нет. Все, что было ценно для меня, по их системе координат таковым не являлось. В детском мире вообще не могло быть для взрослого ничего ценного. Если бы мы разбирали во дворе не библиотеку, а шапку Мономаха на камни, на это тоже никто бы не обратил внимания. Я никогда бы не посмел порвать книгу из отцовской или маминой библиотеки. Но когда эти же книги «выпали» из мира взрослых и попали в наш мир, они превратились в объект игры.
Хотя в нашем, равно как и в любом другом московском дворе, по рукам ходили удивительные, в том числе редкие и дорогие вещи. И цена им была порой – копейка. Монеты, медали, ордена, разнообразные значки и знаки, бумажные деньги, боны, марки, открытки! Кто-то из нас пытался коллекционировать и создавал в добавок обменный фонд «на всякий случай». С чем-то просто играли, что-то казалось любопытным… У больших монет, особенно царских, была одна судьба, – быть битой в игре в расшибалку. Бумажные деньги были всех видов и многих стран. Были новые, как из банка, были мятые, много послужившие. Помню билеты «Главного командования вооруженными силами на Юге России», Ростова-на-Дону банка, несчетное количество царских банкнот, первых лет советской власти, рупии, китайские деньги… Любопытнее всего были картинки и водяные знаки. Самой красивой была сторублевка начала ХХ века с портретом Екатерины Великой – «Катинька». Из орденов меня особо поразил Станислав с мечами. Из моих же приобретений самым удивительным был ватиканский орден папы Льва XIII. Москва строилась, и многое попрятанное в старых разрушаемых домах находилось.