Горячий шоколад в зимнюю ночь. Софи Анри
придется отвезти меня к ним.
Услышав любимое, но в то же время ненавистное имя, у меня во рту стало сухо. Я неопределенно пожал плечами.
– Не знаю. Я так сильно злюсь и на нее, и на Тэри, что понятия не имею, осталось ли хоть что-то еще, кроме этого чувства.
Пожалуй, Рири была единственной, с кем я мог говорить открыто. Она хранила все мои секреты, никогда не осуждала и любила меня всем сердцем – детским, но очень большим и добрым. В шестилетнем возрасте она даже выбила деревянной игрушкой молочный зуб соседскому мальчишке, когда он сказал, что мы с ней совсем не похожи, а значит, я ей не родной брат.
– Мама говорит, ты должен отпустить обиду и простить их, они ведь наши единственные родственники.
Волна негодования поднялась во мне, и я скривил лицо.
– Маме легко говорить. Это не ее предали.
Рири придвинулась ближе и заговорщически зашептала:
– На самом деле мама до сих пор смотрит на Кейси грозным взглядом – прямо как на меня, когда узнала, что ее вызвали к директору за драку в классе. И очень часто делает вид, что не слышит, когда Кейси обращается к ней. Только не говори маме, что я тебе рассказала.
Я улыбнулся сестре, несмотря на то, что до сих пор был зол.
– Не скажу. – Я поцеловал ее в лоб. – А теперь beaux rêves ma cherie[12].
Когда Рири наконец-то уснула, я осторожно встал с кровати и закрылся в своей комнате. Гнев, который последний час медленно вскипал во мне, грозил вот-вот спалить меня дотла. И я знал, куда его направить.
Было уже за полночь, когда я позвонил матери. Возможно, она была занята своим новым мужчиной, но когда меня это волновало?
– Закари? – Голос мамы звучал сонно. – Que s’est-il passé mon garçon?[13]
– Какого хрена ты не сказала мне, что я должен отвезти Рири на сраный день рождения? – разразился я гневной тирадой. – Я же предупреждал, что ноги моей в том доме не будет.
– Ох, mon cher[14]. – Я услышал шаги. Видимо, мама пошла в другую комнату, чтобы не разбудить своего ухажера. – Сынок, они наши единственные род…
– И что ты предлагаешь? – перебил я. – Стать добрым дядюшкой для отпрыска этих придурков?
– Я понимаю твой гнев, mon fils. Но, подкармливая свою обиду, ты только себе хуже делаешь. Ты отдалился от всех нас. Лайла скучает по тебе, постоянно спрашивает. Ты же знаешь, сколько всего она сделала для нас.
Я понимал, что мама отчасти права, и от этого злился еще сильнее.
– Maman, я туда не поеду. Завтра утром вернешься и сама отвезешь Рири. Я все сказал.
Она тяжело вздохнула.
– Может, хватит уже жить обидами? Столько времени прошло, пора двигаться дальше.
– Я и двигаюсь дальше, мам, поэтому предателей и изменщиц предпочитаю оставить в прошлом.
– Двигаешься дальше, значит? – вспыхнула она. – Скажи, когда ты в последний раз виделся с друзьями из своей группы? Или они тоже провинились перед тобой? Завел ли ты за эти два года новых приятелей? Встречался ли с девушками – и я сейчас не про интрижки на одну ночь. Ты только и делаешь, что упиваешься жалостью к
Сладких снов, моя дорогая
Что случилось, мой мальчик?
Дорогой