Несломленный. Находим силы, падая в бездну. Практики исцеления для тех, кто пережил психологическую травму. Мэри-Кэтрин Макдональд
хаотичный», словно «площадь с игровыми автоматами на ярмарке, <…> где разные группы лишь иногда пересекаются, не говоря уже о слаженной работе».[12]
Дело не в том, что тема травмы теряет популярность или к ней ослабевает интерес, и не в том, что в те или иные периоды люди с ней не сталкиваются, а в том, что, по словам Герман, «эта тема вызывает споры столь напряженные, что периодически предается анафеме»[13]. Слово анафема в древнегреческом языке первоначально обозначало принесение жертвы богам, как бы «разлучение» с этой жертвой, а позднее – отлучение от церкви, изгнание, проклятие. В какой-то момент самим ученым, по-видимому, хочется откреститься от этой темы, которая, подобно самой травме, превращается в разрушительную силу и начинает угрожать нашему пониманию себя, общества и того, как человек воспринимает окружающий мир. Мы обращаемся к изучению травмы лишь до того момента, пока не упремся в необходимость что-то делать с нелицеприятными сторонами самих себя и мира, который мы сами создали, и сразу отворачиваемся. И каждый раз, когда мы бросаем изучение травмирующих переживаний, то отправляем пострадавших от них в сумасшедший дом – в буквальном или фигуральном смысле, или в обоих сразу.
Что мы имеем на сегодняшний день
Я бы сказала, что в настоящий момент мы переживаем пятый ключевой этап в изучении травмы. Появление технологии сканирования мозга, которая позволяет увидеть, как кровь приливает к различным структурам мозга при воздействии разных стимулов, уже не позволяет нам игнорировать тот факт, что сильные переживания отражаются на нервной системе. Кроме того, целый ряд событий – политические конфликты, пандемия коронавируса и заметно более частые обсуждения психических заболеваний в общественном пространстве – снова вывел тему травмы на передний план нашего коллективного сознания. Сейчас о травме говорят гораздо чаще, чем раньше. И это хорошо по многим причинам. Благодаря этому мы начинаем понимать, что травма действительно существует, что эта тема серьезна, а значит, люди, нуждающиеся в помощи, получат ее с большей вероятностью. Однако современное общепринятое клиническое определение травмы пока не отражает достижений нейробиологии и психологии в этой области. И это огромная проблема, поскольку общественное представление о травме как раз основывается на клинической психологии.
Если поискать в Интернете «психологическая травма» или «ПТСР» (посттравматическое стрессовое расстройство), можно найти определения из Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам, которое сейчас доступно в пятом обновленном издании (DSM-5). Эти определения и формируют то, как мы воспринимаем травму и говорим о ней.
В Штатах руководство в шутку называют «клинической библией», поскольку все пользуются им в качестве справочника и поскольку, как и в настоящей Библии, интерпретация содержания постоянно вызывает споры. Иногда эти споры ведутся настолько ожесточенно, что медицинские течения начинают
Дэвид Дж. Моррис. Злые часы. Биография посттравматического стрессового расстройства (
Герман. Травма и исцеление.