Самая страшная книга 2025. Оксана Ветловская
что она теряет? Если не выгорит, поедет и сдастся копам. Как ни ужасно, но это правильно. Правильно! Но сперва…
Она обошла лежащего и подхватила его под руки. Оторвала от земли. Прикинула: килограммов под восемьдесят в этом парне, считая с рюкзаком. В пояснице кольнуло. Да, это не становую в спортзале делать.
Кира сняла рюкзак и, лихорадочно озираясь, поволокла парня к машине. Его ноги в камуфляжных штанах выводили по асфальту шуршащие загогулины. Свесившаяся на грудь голова мотылялась, как боксерская «капля» под ударами. В ментовских фильмах преступники постоянно перевозили врагов – или их тела – в багажнике. На деле затолкать парня в не самый вместительный багажник оказалось непросто. Часть хлама пришлось перетащить в салон. Туда же Кира закинула рюкзак парня. Захлопнув багажник – словно гроб, – привалилась к крылу, всасывая сырой воздух сквозь клацающие зубы и борясь с тошнотой. Она выблюет сердце, если не справится.
Она справилась. Опять.
Ощущая себя Винсентом Вегой, Кира плюхнулась за руль и покатила обратно в треклятый город.
Спустя несколько минут она миновала указатель на въезде и дремлющий пост ДПС. Город – постылый знакомый, которого она покинула спешно и неучтиво, – встретил ее насупленным ожиданием: «Вернулась, голубушка?» На Киру нахлынуло дежавю. Перед глазами словно запустили в обратном направлении уже виденный – и пугающий – фильм.
Она припарковалась недалеко от перекрестка в безлюдном сквере, который, похоже, и днем не пользовался популярностью у жителей, и поспешила в знакомый закоулок.
Кира нисколько не сомневалась, что застанет стража таксофона на месте, и угадала. Белобрысый топтался под кустом, словно выпавший из гнезда птенец-альбинос.
– Вот. – Она на ходу отсчитала деньги. – Тысяча. За прошлый раз и… Мне нужна еще монетка, короче. У тебя есть?
– Пять сотен, – заявил белобрысый. Язва на его шее, казалось, стала больше, сочнее, безобразнее. Вздувалась, как жабий зоб. Из бордово-сизой мякоти росли гроздьями кожистые блямбы, похожие на присосавшихся клещей.
– Пятьсот и пятьсот. За тот звонок и за новый. Всего – тысяча. У вас в школе арифметику не проходят?
– Я же говорил: в следующий раз будет дороже, – с ленцой напомнил пацан. – Еще пять сотен сверху. Или я пошел.
– Стой! – Кира опять вынула кошелек. – Н-на!
Белобрысый взял аккуратно сложенные купюры и протянул ей монетку. Теплую и влажную, как водится. В этот раз он облизнулся не таясь – с причмоком. Киру передернуло.
Она кинулась к алому пластмассовому кокону таксофона, косясь, не увязался ли пацан за ней. Но тот остался в заскорузлых объятиях акации и равнодушно ковырял носком ботинка трещину в асфальте. Она прижала трубку к уху, одновременно надеясь услышать – и не услышать – ответ.
Автомат проглотил монетку, и голос произнес:
– Я весь внимание, Кира.
Она поняла, что сработает. Ноги подкосились от ужаса.
– Я… Я… Этот парень… Кот… который…
– Который сам