Символисты. Валерий Брюсов
бабочкой белой порхнула,
сгорая в воздушном огне,
и детства забытого радость пригрезилась
ей в полусне,
И Ангел знакомый пронесся
и вновь утонул в вышине.
И долго смотрела, как в небе горела
высокая даль,
и стало ей вёсел уплывших
так странно и жаль и не жаль,
и счастье ей сердце томило,
ей сердце ласкала печаль.
В закате душа потонула,
но взор преклонила к волне,
как пепел, ее отраженье застыло,
заснуло на дне,
и, тихо ему улыбнувшись,
сгорела в воздушном огне.
И плыли всё дальше, качаясь,
два белых, два хрупких весла,
и розовый пепел,
бледнея, в кошницу Заря собрала,
закат был красив,
и безбольно она, всё простив, умерла…
Не плачь! Пусть слеза не встревожит
зеркальную цельность стекла!..
Опубликовано в 1911
В апреле
В сумраке синем твой облик так нежен:
этот смешной, размотавшийся локон,
детский наряд, что и прост и небрежен!
Пахнет весной из растворенных окон;
тихо вокруг, лишь порою пролётка
вдруг загремит по обсохшим каменьям.
Тени ложатся так нежно и кротко,
отдано сердце теням и мгновеньям.
Сумрак смешался с мерцаньем заката.
Грусть затаенная с радостью сладкой —
всё разрешилось, что раньше когда-то
сердцу мерещилось темной загадкой.
Кто ты? Ребенок с улыбкой наивной
или душа бесконечной вселенной?
Вспыхнул твой образ, как светоч призывный,
в сумраке синем звездою нетленной.
Что ж говорить, коль разгадана тайна?
Что ж пробуждаться, коль спится так сладко?
Всё ведь, что нынче открылось случайно,
новою завтра воскреснет загадкой…
Опубликовано в 1914
Снежинка
Наташе Конюс
Я белая мушка, я пчелка небес,
я звездочка мертвой земли;
едва я к земле прикоснулась, исчез
мой Рай в бесконечной дали!
Веселых малюток, подруг хоровод
развеял злой ветер вокруг,
и много осталось у Райских ворот
веселых малюток подруг.
Мы тихо кружились, шутя и блестя,
в беззвучных пространствах высот,
то к небу, то снова на землю летя,
сплетаясь в один хоровод.
Как искры волшебные белых огней,
как четок серебряных нить,
мы падали вниз, и трудней и трудней