От любви не умирают. Валентина Кадетова
Вы не представляете, как я рада Вас слышать!
Да, это была она, неприметная девочка с голосом много пожившей и многое пережившей женщины. Это была та самая «серая мышка», «несчастное, обиженное судьбой существо»!
Свой вопрос Людмила задала уже чисто механически:
– Лена, так это ты?! И это ты шлёшь такие сообщения моему мужу?!
– Оп-па! Жена объявилась! – голос зрелой женщины из радостного превратился в насмешливый. – А я Вас тогда ещё срисовала, когда Вы под видом психолога на занятия приезжали. Ну да, это я. А пишу потому, что люблю Вит… Виктора Павловича. Надеюсь, он меня – тоже. Обычная ситуация.
Сражённая наглостью «несчастного существа», Людмила не могла вымолвить ни слова. Как же это? Пятнадцатилетняя девочка с голосом зрелой женщины предлагает себя пятидесятилетнему мужчине?! Нет, никогда Людмиле не понять этого! Наверное, она отстала от жизни. А может, это всего лишь розыгрыш? Шутка? Но если и шутка, то очень жестокая.
– Но, Витя, с этим же надо что-то делать! Это надо прекратить! Я сейчас же…
– Подожди, – остановил Виктор раскрасневшуюся от волнения жену, которая, похоже, куда-то вознамерилась бежать, – я попробую ещё раз поговорить с ней. Мне самому это уже костью в горле.
Из записей Виктора Вардомацкого
Это началось совсем недавно и совсем неожиданно для меня.
После занятий, когда все уже разошлись, эта девочка осталась сидеть в кабинете. Я вопросительно взглянул на неё:
– Лена, у тебя ко мне какие-либо вопросы?
Она подошла ко мне и протянула вдвое сложенный листок:
– Виктор Павлович, посмотрите, пожалуйста. Это моё стихотворение. Я старалась правильно подбирать рифмы и ритм соблюдала.
Я удивился:
– Ты пишешь стихи? И давно? Почему тогда на гитару записалась, а не на стихосложение?
Она пожала плечами:
– Да на гитаре играть я давно мечтала научиться. А стихи только начинаю писать. Так что можете считать меня начинающей поэтессой. Это стихотворение – одно из самых первых.
Она уселась напротив и стала лениво перебирать струны гитары.
Я даже улыбнулся про себя: ничего себе самомнение, – поэтесса она! – но вслух произнёс:
– Ну тогда с почином тебя! Посмотрим, что мы имеем. – Я развернул листок, пробежал по неровно написанным строчкам, и как-то не по себе стало:
Я люблю Вас давно и навеки,
Я ревную Вас к Вашей жене,
Нет прекрасней, чем Вы, человека,
И я часто Вас вижу во сне.
Вам хотела бы тоже я сниться,
Если большего с Вами нельзя.
Рвётся сердце испуганной птицей,
Застилают мне слёзы глаза.
Порченко подождала, пока я прочёл её творение, отложила гитару в сторону, обошла стол, за которым я сидел, и прижалась грудью к моему плечу:
– Ну и как Вам мой почин?
В первую минуту я не мог найти нужных слов и начал растерянно бормотать про рифму, ритм, художественные