Нескучный киносад (сборник). Эдуард Тополь
охраны. – Это… Это приезжие…
Спрятав сигарету в кулак, Гюльнара первой вскочила со своего чемодана:
– Ой! Вы Александр Никитович? Министр?
– Ну, допустим, – сказал министр. – И что?
– Ой! – подскочила и Катя. – Я уже год не могу к вам попасть! Пожалуйста!..
– А в чем дело? – продолжал хмуриться министр.
Катя поспешно достала из сумки сложенный вчетверо лист.
– Вот заявление! Без вашей визы у нас не берут документы в летное училище! А у меня отец Виктор Осин, вы с ним в Афгане летали, помните?
– Ну, летал… – нехотя подтвердил министр. – И что? Если все, с кем я летал, будут мне своих детей подбрасывать… – Но все-таки взял Катино заявление. – На какое отделение ты хочешь?
– На лётное.
– На лётное?! – удивился министр.
– Александр Никитович, я в авиаклубе с двенадцати лет, я все самолеты знаю, – затараторила Катя.
– А у меня сто сорок прыжков с парашютом, – сказала Марина.
– А у меня черный пояс по дзюдо, – сообщила Гюльнара.
– И вы на лётное? – спросил у них министр.
Гюльнара и Марина протянули ему свои заявления.
Министр в замешательстве посмотрел на начальника охраны.
– Вообще-то, – вдруг сказал тот, – я в Саранском ДОСААФе Марину Попович прыжкам с парашютом учил…
В этот момент с Ленинградского проспекта снова донеслись усиленные мегафоном призывы демонстрантов к свободе и свержению власти КГБ, и министр поспешно взял заявления, написал на каждом «Допустить к экзаменам» и быстро скрылся за дубовой дверью.
Восторженно прыгая, Катя и Марина бросились обнимать начальника охраны. А Гюльнара разжала кулак с погасшей сигаретой, увидела на ладони ожог и выругалась по-узбекски.
Тут я обязан подтвердить, что отец у Гюльнары был действительно пастух, и никто в ее роду никакого отношения к авиации не имел. Всё ее детство родители кочевали по высокогорным пастбищам Памира в поисках травы для своих овец, трех вьючных верблюдов и пяти ослов. Летом верблюды и ослы, нагруженные свернутой кибиткой, ящиками и тюками, шли все время вверх, к леднику Медвежий, который талой водой орошал высокогорные пастбища. Вслед за этим караваном несколько женщин, подростков и собак гнали овец. А на горбу переднего верблюда, которого вел отец, поверх тюков с коврами и другим скарбом была укреплена войлочная люлька с высокими бортами, укрытыми цветастыми узбекскими платками. В этой люльке, на дне, на подушках из верблюжьей шерсти, в такт шагам верблюда раскачивалась семимесячная Гюльнара. Плакала ли она или хныкала, никто ее не слышал и не обращал на нее никакого внимания. Но вот издали доносится гул самолета. Он все приближается. Гюльнара замолкает и смотрит вверх. Над ней проносится МиГ, оставляя в небе широкий белый след. Девочка смеется, сует в рот палец, сосет его и засыпает. И во сне, раскинув руки, летит-планирует над Ферганской долиной. А самолет, делая «свечку», уходит все выше и выше над снежными верхушками гор…
И это,