Предавшие бога. Лев Белин
Начнём с «Бестиария тварей ползучих» от некого Масали Ронто! С зарисовками! Так что дороже! И особенно не дешёвая, но для тебя, конечно же, со скидкой… – он сделал паузу, – «Легендарные исчадья тёмного времени» пера Монсилы Лантир! Дело женской руки, интересно, не находишь? – взволновано сказал Ларс, потрясывая седыми бровями.
– И сколько ты хочешь? – прикусив губу спросил Мартис.
– Всего… десять серебром. – ласково проговорил старик.
Мартис нахмурился. У него было всего двенадцать серебряных монеток, и у него уже были планы на большую из них. Да и эти ему удалось достать с трудом, пришлось даже надавить на семейного ключника. А торговаться ему не позволяла гордость, и он знал, старик этим пользуется.
– Ты можешь… – Мартис приблизил лицо и заговорил шёпотом, словно смутьян в переулке, – Если бы ты выставил счёт к Алораг, но написал бы там несколько томов каких-нибудь военных книг. О тактики там или муштре, не знаю. Тогда бы…
– Ни в коем случае! – резко и громко сказал старик, чем заставил Мартиса вновь оглядеться, хотя он никогда прежде никого в лавке не встречал, – Моя строгая отчётность не терпит подобного! Хе-хе. И к тому же, по бумажкам нетрудно понять, откуда ноги растут. А мы с вами не знакомы вовсе!
Мартис молча выложил на стойку десять серебряных монет, в таком же молчании дождался, когда продавец завернёт книги в ткань и перевяжет верёвкой.
– Приятно иметь с вами дело! – поклонился он уходящему юноше.
Багрянец почти уступил место крадущейся ночи, и первые блёклые огоньки прорисовывались средь мутно-синей пелены, тающей у земли. Мартис спешно шёл по Дымной улице, радуясь, что теперь почти некому бить его по бокам и плечам. Отец засыпал, и улицы пустели. Вереница повозок мастеров плелась по дороге, возвращаясь в кузни, кожевенные мастерские и всевозможные производства с Большого рынка.
Прохожие больше не пестрили яркими цветами и душными ароматами, им на смену пришли люди и нелюди в потёртой коже и плотной ткани. Наёмники стекались к своим казармам со всего города, хотя большинство войдёт в них лишь когда Элогар с упрёком будет глядеть в вышине. Скоро таверны и корчмы вокруг площади Мирел Несокрушимой наполняться пьяными песнями и гулким хохотом, хмель размягчит сердца солдат удачи и опустошит их кошельки.
«Интересно, сколько сегодня целых стульев останется в «Рваной удаче»?» – думал он, и улыбка невольно появлялась на его лице.
Там он чувствовал себя куда лучше собственного дома. Ему нравилось проводить там время, и жаль, что отец не так часто выходит на пост. Он уже воображал, какие истории услышит в этот раз, о каких землях и тварях ему расскажут.
«Может, поспрашивать их…» – он внезапно нахмурился, вспомнив огромную розовую пасть, – «Рано или поздно я покончу с этой тварью!» – решил он, хотя ком в горле сжался.
Из-за рыжих черепичных крыш показалась голова статуи в честь Мирел Несокрушимой – одной из восьми Детей. Она была символом вольных воинов и самой спорной богиней, как бы нечиста ни была эта мысль.