Кому-то и полынь сладка. Дзюнъитиро Танидзаки
свертки мог бы забрать «дедуся», наш старый слуга. Он дожидается внизу. Давай я его кликну.
– А как же собака, папочка? Мы ведь договорились, что «дедуся» займется собакой.
– Не волнуйся, это очень смирный пес, – успокоил мальчика Таканацу. – Ты и сам отлично справишься.
– А он меня не укусит?
– Конечно, нет. Его совершенно невозможно вывести из себя. Как только вы познакомитесь, он сразу бросится к тебе и станет ласкаться.
– А как его зовут?
– Линди, сокращенное от Линдберга[55]. Эффектная кличка, не правда ли?
– Вы сами ее придумали?
– Нет, один европейский господин, его бывший хозяин.
– Послушай, Хироси, – прервал Канамэ не в меру разговорчивого сына. – Ступай-ка вниз и позови «дедусю». Одному стюарду тут явно не управиться.
– Энергия так и брызжет из него, – улыбнулся Таканацу, глядя вслед выбежавшему за дверь мальчику, и принялся вытаскивать из-под койки объемистый и тяжелый с виду тюк.
– Да, он резв, как всякий ребенок, но последнее время я замечаю в нем какую-то нервность. Он ничего тебе не писал?
– Да нет, ничего особенного.
– Думаю, его опасения пока еще не приняли отчетливой формы. К тому же ребенку не так-то просто выразить свои чувства словами…
– Правда, с некоторых пор письма от него стали приходить чаще. Возможно, это признак какого-то душевного неблагополучия… Уф, ну теперь, кажется, всë, – с облегчением вздохнул Таканацу и, присев на краешек койки, впервые за все это время от души раскурил сигару. – Ты так еще и не поговорил с ним?
– Нет.
– Прости, но я отказываюсь тебя понимать. Впрочем, моя точка зрения тебе известна.
– Если бы Хироси задал мне какой-нибудь вопрос, я бы честно объяснил ему все как есть.
– Инициативу должен проявить отец. Неужели ты не понимаешь, что ребенку трудно первым заговорить на эту тему?
– Потому-то дело у нас и не движется.
– Это никуда не годится, честное слово… Рано или поздно тебе все равно придется сказать Хироси правду. Так не лучше ли вместо того, чтобы дотягивать до последнего и делать это вдруг, с наскока, исподволь подготовить мальчика к грядущим переменам, дав ему возможность свыкнуться с новой ситуацией?
– Он и так уже о многом догадывается. Ни я, ни Мисако впрямую ничего ему не говорили, но некоторые вещи трудно утаить от его глаз, как ни старайся. Мне кажется, он понимает, что́ между нами может произойти.
– Значит, тем более важно с ним поговорить. Пока вы молчите, он пытается собственными силами разобраться в происходящем и, конечно же, воображает самое худшее. Отсюда и его возбужденное состояние… Поставь себя на его место. Предположим, тебя беспокоит, что ты не сможешь видеться с матерью, и тут тебе объясняют, что это совсем не так. Разве после этого у тебя не свалится камень с души?
– Да, мне это тоже приходило в голову. Но пойми и меня: мне жаль причинять мальчику боль. Поэтому я все медлю и откладываю разговор с ним…
– Скорее всего, боль окажется не настолько сильной, как