Все косяки мироздания. Сергей Фомичев
с мифическим Ктулху. А с другой стороны, самого Ухтомского, не имеющего навыков выживания, неизбежно смело бы этим потоком, и он запросто затерялся бы в безбрежном океане ложных и сомнительных знаний, населённом хищными и скользкими обитателями и заросшем саргассами интриг. Его сожрали бы хищники, или он захлебнулся бы грязной жижей. Но выплыть, пробиться к глотку свежего воздуха у него шансов не было. Тем более не было шансов получить место в шлюпке.
Возможно, родись Ухтомский в солнечной Калифорнии или в Нью-Йорке, то подобно Митио Каку выпустил бы популярную книженцию и всю оставшуюся жизнь ошивался бы на телевидении, подбрасывая в топку жанра фантазии и спекуляции о Вечности и Вселенной. «Ну и как Каку? Каку как Каку». В Калифорнии ему родиться, однако, не довелось и рассчитывать он мог только на чудо. Каковое, как ни странно, случилось.
Однажды его разыскали люди из Ватикана.
Их было трое. В кожаных куртках, бритые, с тёмными очками, поднятыми на лоб а-ля Вин Дизель – такими они предстали перед ним при знакомстве. Крутые парни, если смотреть поверхностно. Вот только Дизель играл социопатических одиночек, а три его клона, держащиеся дружной командой и работающих на Римского Папу, выглядели в таком прикиде полными идиотами. Но Ухтомский не привык встречать людей по одёжке и оказался прав. Три дизеля протарахтели приветствия на ломаном русском, после чего один из них помахал перед носом учёного чековой книжкой, а второй предложил продолжить исследования.
Столь странная благотворительность объяснилась просто. Ватикан переживал кризис веры. Накануне Папа отрёкся от веков мракобесия и признал не только тот удивительный факт, что Земля имеет форму шара, но и правоту науки вообще, с её методологией и аксиоматикой, с её космогонией, эволюцией и прочими базисными положениями. Католическая церковь ведомая мудрым полководцем планомерно отступила к моменту Большого Взрыва, за который наука заглянуть не могла в виду ограничений, выведенных самой же наукой. И вот там-то, вокруг неосмысленной ещё никем цитадели и купели мироздания, Ватикан занял прочную круговую оборону.
Римская Курия, как понял Ухтомский из рассказа его гостей, рассматривала отступление лишь в смысле временной, тактической меры, и окончательно с поражением не смирилась. Напротив, священство жаждало реванша и, бросив материалистам кость, не желало и далее сидеть сложа руки. Папский Совет по диалогу с неверующими, а точнее один из его тайных отделов, решил вложить немалые средства в тысячи исследований, как чудаков, сумасшедших, так и маститых учёных по всему миру, в надежде, что кто-нибудь из них достанет из шляпы кролика. Гипотеза копросферы, о которой Ухтомский и заикнулся-то всего пару раз, используя иносказание, поскольку считал её сырой, была, тем не менее, услышана кем надо, рассмотрена и доложена кому надо и, в конце концов, показалась Ватикану достаточно привлекательной,